— О, нѣтъ, вы даже этого не сдѣлали, — поспѣшила она сказать, предвидя мой отвѣтъ. — Но почему вы этого не сдѣлали?
Я пожалъ плечами.
— Не забывайте, миссъ Брюстеръ, что вы новичекъ въ этомъ маленькомъ міркѣ, и что вы еще не понимаете его законовъ. Вы принесли съ собою прекрасныя идеи о гуманности, о мужествѣ и достойномъ поведеніи и тому подобное; но здѣсь вы убѣдитесь, что онѣ никуда не годны. Мнѣ, по крайней мѣрѣ, пришлось придти къ этому убѣжденію, — прибавилъ я съ невольнымъ вздохомъ.
Она недовѣрчиво покачала головою.
— Что же по вашему нужно сдѣлать? — спросилъ я. — Вы хотите, чтобы я взялъ ножъ, или ружье, или топоръ и убилъ этого человѣка?
Она испуганно отступила назадъ.
— О нѣтъ, только не это!
— Что же, въ такомъ случаѣ? Убить самого себя?
— Вы говорите только о физическомъ воздѣйствіи, возразила она. — Но есть, вѣдь, такая вещь, какъ нравственное мужество, и оно никогда не остается безъ вліянія…
— А, — улыбнулся я. — Значить вы совѣтуете мнѣ не убивать ни его, ни себя, а предоставить ему убить меня, — Она хотѣла возразить, но я остановилъ ее, жестомъ руки. — Ибо нравственное мужество здѣсь ничто. Личъ, одинъ изъ убитыхъ, обладалъ въ высокой степени нравственнымъ мужествомъ. Точно такъ же и другой утопленный, Джонсонъ. Но оно не только не помогло имъ, но
