добросовѣстнымъ образомъ. Пока Волкъ Ларсенъ держалъ его руку, онъ пошевелился и повернулся на бокъ и забормоталъ что-то нелѣпое и непо нятное.
Убѣдившись въ томъ, что и онъ дѣйствительно спалъ, Волкъ Ларсенъ прошелъ къ слѣдующимъ двумъ койкамъ, и при свѣтѣ лампы мы увидали, что ихъ занимали Личъ и Джонсонъ.
Волкъ Ларсенъ нагнулся къ нижней койкѣ, чтобы пощупать пульсъ Джонсона, а я стоялъ рядомъ и держалъ лампу; вдругъ надъ верхней койкой показалась голова Лича. Онъ внимательно смотрѣлъ, что дѣлается внизу, и, должно-быть, угадалъ хитрость Волка Ларсена и тотчасъ же понялъ вѣрность его способа разслѣдованія, ибо въ ту же минуту лампа была выбита изъ моихъ рукъ, и кубрикъ погрузился въ абсолютную тем ноту. Личъ въ тотъ же моментъ спрыгнулъ прямо на Волка Ларсена.
Послышалось яростное хрипѣніе Волка Лар сена и кровожадное рычаніе Лича. Джонсонъ, должно-быть, тотчасъ же присоединился къ нему, и я понялъ, что его покорное, угодливое поведеніе на палубѣ въ теченіе послѣднихъ дней было только хитростью.
Я былъ такъ испуганъ этой дракой въ темнотѣ, что у меня не хватило духу даже подняться на лѣстницу. Я снова почувствовалъ мучительное сжатіе желудка, которое появлялось у меня всегда, когда я видѣлъ физическое насиліе. Хотя я ничего и не видѣлъ, но зато слышалъ мягкіе, глухіе удары кулаковъ по тѣламъ, глухое паденіе
