его въ лобъ и голосомъ, слегка прерывавшимся отъ рыданій, сказала: «О, мой Андреуччо, да будетъ благословленъ твой приходъ!» Изумленный такими нѣжными ласками и совершенно ошеломленный, Андреуччо отвѣтилъ: «Привѣтствую и васъ, благородная дама!» Она взяла его тогда за руку и повела наверхъ, въ свою гостиную, а оттуда, ни слова не говоря, въ свой будуаръ, благоухавшій розами, флеръ д’оранжами и другими ароматами. Тутъ онъ увидалъ прекрасную постель подъ балдахиномъ и много разныхъ платьевъ, висѣвшихъ по тамошнему обычаю на вѣшалкахъ, — вообще довольно красивую и богатую обстановку. Въ виду всего этого, по неопытности, Андреуччо совершенно увѣровалъ, что она несомнѣнно знатнѣйшая дама. Она сѣла съ нимъ рядомъ на скамеечку, находившуюся въ ногахъ ея кровати, и начала говорить ему такъ:
— Андреуччо, ты, навѣрное, дивишься и ласкамъ, которыя я тебѣ расточаю, и слезамъ моимъ, такъ какъ не знаешь меня и, пожалуй, никогда обо мнѣ и не слыхалъ, но скоро услышишь нѣчто такое, что заставитъ тебя еще болѣе удивиться, а именно, что я — твоя сестра; я говорю тебѣ, Богъ даровалъ мнѣ великую милость: прежде чѣмъ умереть, я увидала хоть одного изъ моихъ братьевъ (какъ бы я хотѣла увидѣть ихъ всѣхъ!), поэтому, когда бы ни постигла меня смерть, я всетаки умру утѣшенной. А если ты, можетъ быть, ничего объ этомъ не слыхалъ, такъ я разскажу тебѣ. Пьетро, отецъ твой и мой, какъ увидишь, проживалъ долго въ Палермо и за свою доброту и обходительность пользовался тамъ общимъ расположеніемъ, да и теперь его любятъ всѣ, кто ни зналъ; но между прочими, сильно его любившими, была моя мать, благородная дама, которая была вдовой въ то время. Она привязалась къ нему болѣе всѣхъ, такъ что, позабывъ страхъ передъ отцомъ и братьями и заботу о сохраненіи чести, сблизилась съ нимъ до того, что я родилась отъ нихъ и выросла, видишь какой!
«Потомъ Пьетро пришлось уѣхать изъ Палермо и вернуться въ Перуджу. Онъ оставилъ меня маленькой дѣвочкой съ матерью и затѣмъ никогда, насколько я слышала, не вспоминалъ ни обо мнѣ, ни о ней. За это я, не будь онъ моимъ отцомъ, сильно укоряла бы его, такъ какъ онъ выказалъ неблагодарность къ моей матери (не говоря уже о любви, какую онъ долженъ бы питать ко мнѣ, какъ къ своей дочери, рожденной не отъ какой-нибудь служанки или погибшей женщины); моя мать предоставила въ его распоряженіе все, что имѣла, и самое себя, не зная даже хорошенько, кто онъ такой, побуждаемая лишь самою преданною любовью; по когда зло сдѣлано и прошло долгое время, то гораздо легче попрекать, чѣмъ что-нибудь поправить; во всякомъ случаѣ дѣло было такъ.
«Онъ оставилъ меня маленькимъ ребенкомъ въ Палермо; я выросла почти такой, какъ теперь, и мать моя, богатая женщина, отдала меня замужъ за одного жителя Джирженти, благороднаго и хорошаго человѣка: изъ любви къ моей матери и ко мнѣ онъ также поселился въ Палермо. Будучи ярымъ гвельфомъ, вступилъ онъ въ нѣкоторыя сношенія съ нашимъ королемъ Карломъ, но объ этомъ провѣдалъ король Федериго I еще раньше, чѣмъ они возымѣли дѣйствіе. Мужу пришлось бѣжать въ Сицилію въ то время, какъ я думала сдѣлаться самою знатной дамой, какихъ и не бывало на островѣ. Захвативъ съ собой немного вещей, какія мы могли взять (говорю немного по отношенію къ множеству того, что у насъ имѣлось), мы отплыли отъ берега и отъ нашего палаццо
