Страница:Герберштейн - Записки о Московии.djvu/175

Эта страница была вычитана


— 165 —

лостивить и смягчить гнѣвъ и негодованіе князя. Въ нашу бытность въ Москвѣ многіе весьма знатные мужи, въ особенности же супруга князя, которая была ему племянницей, ходатайствовали передъ княземъ объ его освобожденіи. За него также вступался цесарь Максимиліанъ, который въ первое мое посольство далъ отъ себя особенную на этотъ счетъ грамоту къ князю. Однако это не произвело никакого дѣйствія, и мнѣ даже не былъ открытъ доступъ къ нему, даже не позволили видѣться съ нимъ. Въ другое же мое посольство, когда зашла рѣчь объ его освобожденіи, московиты часто меня спрашивали, зналъ ли я этого человѣка? Я отвѣчалъ имъ, что только слышалъ когда-то его имя, полагая, что такой отвѣтъ будетъ ему полезенъ. И Михаилъ былъ тогда освобожденъ и выпушенъ изъ темницы. Женясь на его племянницѣ еще при жизни первой супруги, князь возлагалъ на него великія надежды, будучи увѣренъ, что Михайлова доблесть обезопаситъ престолъ его сыновьямъ отъ притязаній его братьевъ, и наконецъ въ своемъ завѣщаніи назначилъ его опекуномъ своихъ сыновей. Потомъ, по смерти Василія, онъ былъ обвиненъ вдовствующею княгинею, въ измѣнѣ, потому что часто укорялъ ее въ распутствѣ, и умеръ, несчастный, въ заключеніи. Говорятъ, что вскорѣ послѣ этого, она сама за свою жестокость была отравлена, а соблазнитель ея, Овчина, разтерзанъ и разсѣченъ на части.

Волынь изъ всѣхъ княжествъ Литвы населена самымъ воинственнымъ народомъ.

Литва очень лѣсиста. Въ ней находятся огромныя болота и много рѣкъ, изъ которыхъ однѣ, какъ Бугъ (Bog), Припеть, Туръ и Березина, текутъ на востокъ и впадаютъ въ Борисѳенъ, — другія же, какъ Бугъ (Boh), Крононъ и Наревъ, текутъ на сѣверъ. Климатъ суровый; животныя всѣхъ породъ малорослы. Страна изобилуетъ хлѣбомъ, но жатва рѣдко достигаетъ зрѣлости. Народъ бѣденъ и угнетенъ тяжкимъ рабствомъ, ибо всякій, у кого въ распоряженіи толпа слугъ, можетъ войти въ домъ поселянина, безнаказанно дѣлать что угодно, похищать и истреблять вещи, необходимыя въ домашнемъ обиходѣ, и даже жестоко бить самого крестьянина. Съ пустыми руками крестьянъ не пустятъ къ ихъ господину ни за какимъ дѣломъ; если даже они и будутъ допущены, то ихъ все таки отошлютъ къ управителямъ (ad Officiales et Praefectos), которые безъ подарковъ ничего добраго не сдѣлаютъ. Это отно-

Тот же текст в современной орфографии

лостивить и смягчить гнев и негодование князя. В нашу бытность в Москве многие весьма знатные мужи, в особенности же супруга князя, которая была ему племянницей, ходатайствовали перед князем о его освобождении. За него также вступался цесарь Максимилиан, который в первое мое посольство дал от себя особенную на этот счет грамоту к князю. Однако это не произвело никакого действия, и мне даже не был открыт доступ к нему, даже не позволили видеться с ним. В другое же мое посольство, когда зашла речь о его освобождении, московиты часто меня спрашивали, знал ли я этого человека? Я отвечал им, что только слышал когда-то его имя, полагая, что такой ответ будет ему полезен. И Михаил был тогда освобожден и выпушен из темницы. Женясь на его племяннице еще при жизни первой супруги, князь возлагал на него великие надежды, будучи уверен, что Михайлова доблесть обезопасит престол его сыновьям от притязаний его братьев, и наконец в своем завещании назначил его опекуном своих сыновей. Потом, по смерти Василия, он был обвинен вдовствующею княгинею, в измене, потому что часто укорял ее в распутстве, и умер, несчастный, в заключении. Говорят, что вскоре после этого, она сама за свою жестокость была отравлена, а соблазнитель её, Овчина, растерзан и рассечен на части.

Волынь из всех княжеств Литвы населена самым воинственным народом.

Литва очень лесиста. В ней находятся огромные болота и много рек, из которых одни, как Буг (Bog), Припеть, Тур и Березина, текут на восток и впадают в Борисфен, — другие же, как Буг (Boh), Кронон и Нарев, текут на север. Климат суровый; животные всех пород малорослы. Страна изобилует хлебом, но жатва редко достигает зрелости. Народ беден и угнетен тяжким рабством, ибо всякий, у кого в распоряжении толпа слуг, может войти в дом поселянина, безнаказанно делать что угодно, похищать и истреблять вещи, необходимые в домашнем обиходе, и даже жестоко бить самого крестьянина. С пустыми руками крестьян не пустят к их господину ни за каким делом; если даже они и будут допущены, то их всё-таки отошлют к управителям (ad Officiales et Praefectos), которые без подарков ничего доброго не сделают. Это отно-