самое совершеніе добра подвержено препятствіямъ и даже невозможности. Доброе остается, такимъ образомъ, нѣкоторымъ долженствованіемъ; оно есть въ себѣ и для себя, но бытіе, какъ послѣдняя, отвлеченная непосредственность, остается въ противоположность добру опредѣленнымъ также, какъ нѣкоторое небытіе. Идея выполненнаго добра есть, правда, нѣкоторый абсолютный постулатъ, но не болѣе, чѣмъ постулатъ, т.-е. абсолютное съ опредѣленіемъ субъективности. Тутъ встрѣчаются еще два противоположныхъ міра, царство субъективности въ чистыхъ областяхъ прозрачной мысли и царство объективности въ элементѣ внѣшней многообразной дѣйствительности, которое есть незамкнутое царство мрака. Полное развитіе этого неразрѣшеннаго противорѣчія, этой абсолютной цѣли, непреодолимо противостоящей ограниченію дѣйствительности, ближе разсмотрѣно въ Феноменологіи духа. Между тѣмъ, какъ идея содержитъ въ себѣ моментъ полной опредѣленности, другое понятіе, къ коему относится понятіе въ ней, есть въ своей субъективности, вмѣстѣ съ тѣмъ, моментъ нѣкотораго объекта; поэтому, идея выступаетъ тутъ въ видѣ самосознанія и съ этой стороны совпадаетъ съ его изложеніемъ.
Но то, чего не достаетъ практической идеѣ, есть моментъ самого сознанія, какъ такового, именно того, чтобы моментъ дѣйствительности въ понятіи достигъ для себя опредѣленія внѣшняго бытія. Этотъ недостатокъ можетъ быть также разсматриваемъ такъ, что практическая идея еще лишена момента теоретической. А именно, послѣдней со стороны субъективнаго, со стороны понятія, ставшаго понятіемъ, созерцаемымъ внутри себя, присуще лишь опредѣленіе общности; познаніе знаетъ себя, лишь какъ усвоеніе, какъ неопредѣленное для себя самого тожество понятія съ самимъ собою; выполненіе, т.-е. въ себѣ и для себя опредѣленная объективность, есть для теоретической идеи нѣчто данное, а истинно-сущее — независимо отъ субъективнаго положенія существующая дѣйствительность. Напротивъ, для практической идеи эта дѣйствительность, противостоящая первой, вмѣстѣ съ тѣмъ, какъ непреодолимое ограниченіе, имѣетъ значеніе въ себѣ и для себя ничтожнаго, долженствующее получить свое истинное опредѣленіе и единственную цѣнность черезъ цѣли добра. Поэтому, воля сама противостоитъ достиженію своей цѣли тѣмъ, что воля отдѣляется отъ познанія, я что внѣшняя дѣйствительность не сохраняетъ для нея (воли) формы истинно-сущаго; поэтому идея добраго можетъ найти свое восполненіе лишь въ идеѣ истиннаго.
Но этотъ переходъ идея добраго совершаетъ черезъ саму себя. Въ умозаключеніи дѣйствія первая посылка есть непосредственное отношеніе доброй цѣли къ дѣйствительности, которою эта цѣль овладѣваетъ и во второй посылкѣ направляетъ противъ внѣшней дѣйствительности, какъ внѣшнее средство. Добро есть для субъективнаго понятія объективное; дѣйствительность въ ея существованіи лишь постольку противостоитъ ему, какъ непреоборимое ограниченіе, поскольку она имѣетъ еще опредѣленіе непосредственнаго существованія, а не объективнаго въ смыслѣ бытія въ себѣ и для себя; она есть скорѣе или злое, или безразличное, только подлежащее опредѣленію, имѣющее свою цѣнность не въ себѣ самомъ. Но это отвлеченное бытіе, противостоящее добру
самое совершение добра подвержено препятствиям и даже невозможности. Доброе остается, таким образом, некоторым долженствованием; оно есть в себе и для себя, но бытие, как последняя, отвлеченная непосредственность, остается в противоположность добру определенным также, как некоторое небытие. Идея выполненного добра есть, правда, некоторый абсолютный постулат, но не более, чем постулат, т. е. абсолютное с определением субъективности. Тут встречаются еще два противоположных мира, царство субъективности в чистых областях прозрачной мысли и царство объективности в элементе внешней многообразной действительности, которое есть незамкнутое царство мрака. Полное развитие этого неразрешенного противоречия, этой абсолютной цели, непреодолимо противостоящей ограничению действительности, ближе рассмотрено в Феноменологии духа. Между тем, как идея содержит в себе момент полной определенности, другое понятие, к коему относится понятие в ней, есть в своей субъективности, вместе с тем, момент некоторого объекта; поэтому, идея выступает тут в виде самосознания и с этой стороны совпадает с его изложением.
Но то, чего не достает практической идее, есть момент самого сознания, как такового, именно того, чтобы момент действительности в понятии достиг для себя определения внешнего бытия. Этот недостаток может быть также рассматриваем так, что практическая идея еще лишена момента теоретической. А именно, последней со стороны субъективного, со стороны понятия, ставшего понятием, созерцаемым внутри себя, присуще лишь определение общности; познание знает себя, лишь как усвоение, как неопределенное для себя самого тожество понятия с самим собою; выполнение, т. е. в себе и для себя определенная объективность, есть для теоретической идеи нечто данное, а истинно-сущее — независимо от субъективного положения существующая действительность. Напротив, для практической идеи эта действительность, противостоящая первой, вместе с тем, как непреодолимое ограничение, имеет значение в себе и для себя ничтожного, долженствующее получить свое истинное определение и единственную ценность через цели добра. Поэтому, воля сама противостоит достижению своей цели тем, что воля отделяется от познания, я что внешняя действительность не сохраняет для неё (воли) формы истинно-сущего; поэтому идея доброго может найти свое восполнение лишь в идее истинного.
Но этот переход идея доброго совершает через саму себя. В умозаключении действия первая посылка есть непосредственное отношение доброй цели к действительности, которою эта цель овладевает и во второй посылке направляет против внешней действительности, как внешнее средство. Добро есть для субъективного понятия объективное; действительность в её существовании лишь постольку противостоит ему, как непреоборимое ограничение, поскольку она имеет еще определение непосредственного существования, а не объективного в смысле бытия в себе и для себя; она есть скорее или злое, или безразличное, только подлежащее определению, имеющее свою ценность не в себе самом. Но это отвлеченное бытие, противостоящее добру
