Страница:Гегель. Сочинения. Т. VII (1934).djvu/350

Эта страница была вычитана
346
ФИЛОСОФИЯ ПРАВА. ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

вызываются природой вещей; посевы снова дают всходы, и пустая бол­товня умолкает перед серьезными повторениями истории.

§ 325

Так как принесение себя в жертву за индивидуальность государ­ства есть субстанциальное отношение всех и, следовательно, есть все­общая обязанность, то оно, как одна сторона идеальности, противо­поставляемая реальности особенного существования, в свою очередь само становится вместе с тем особенным отношением, и ему посвя­щается отдельное сословие, сословие храбрости.

§ 326

Раздоры государств между собою могут иметь своим предметом какую-нибудь особенную сторону их отношения. В разрешении этих споров и состоит главное назначение той особенной части, которая посвящена защите государства. Но поскольку подвергается опасности государство как таковое, его самостоятельность, долг призывает к его защите всех его граждан. Когда целое таким образом становится силой и, вырванное из своей внутренней жизни в самом себе, увле­кается во вне, тогда оборонительная война переходит в завоеватель­ную.

Примечание. Что вооруженная сила государства превращается в постоянную армию и предназначение к особенному делу его защиты превращается в сословие, — это представляет собою ту же необходи­мость, вследствие которой другие особенные моменты, интересы и занятия становятся браком, промышленным, государственным, торго­вым и т. д. сословиями. Рассуждательское рассуждение, вертящееся со своими основаниями вокруг да около, охотно любит разливаться в размышлениях о том, выгодно ли или невыгодно вводить постоянное войско, и мнение охотно решает в пользу последнего предположения, потому что труднее уловить понятие предмета, чем отдельные и внеш­ние стороны, а затем еще и потому, что в сознании гражданского об­щества интересы и цели особенности (расходы и их последствия, боль­шие налоги и т. д.) ставятся выше того, что само по себе необходимо, которое таким образом считается лишь средством для первых.

§ 327

Храбрость есть сама по себе формальная добродетель, потому что она представляет собою высокую абстракцию свободы от всех особен­ных целей, от имущества, наслаждений и жизни, но это отрицание