— 747 — отъ всѣхъ другихъ п единственное условіе ея юридическихъ послѣдствій лежитъ въ томъ, что она намѣренно вызывается или поддерживается другимъ лицомъ и приводитъ къ сдѣлкѣ путемъ возбужденія какихъ-либо ложныхъ представленій. Исходъ этихъ ложныхъ представленій въ сдѣлку предполагается споромъ о гражданскомъ обманѣ, которому чуждо понятіе покушенія и необходимо воплощеніе обмана въ дѣйствіе. Но проведеніе точной границы между обманными и необманными дѣйствіями вообще затруднительно и можетъ быть передано только усмотрѣиію судьи. Признавъ основаніемъ оспоримости обманныхъ сдѣлокъ безнравственность обмана, мы не можемъ отрицать, что объективному праву такъ же опасно становиться на исключительно нравственную точку зрѣнія, какъ и усвоивать себѣ точку зрѣнія только дѣловой морали *).
При всей безнравственности сдѣлокъ, основанныхъ на обманѣ, онѣ не считались недѣйствительными ни по римскому праву, ни по практикѣ этого послѣдняго въ Германіи, такъ какъ обманутый давалъ па нихъ свое согласіе. Это—остатокъ ригоризма древняго нрава, поколебленный уже къ концу республиканскаго періода древняго Рима и перешедшій въ томъ же поколебленномъ видѣ и въ европейскую юриспруденцію. Согласіе обманутаго на сдѣлку средствами, осуждаемыми нравомъ, признано согласіемъ, опороченнымъ этими средствами, и обманутому предоставлепъ искъ о возмѣщеніи убытковъ противъ виновника обмана factio doli); въ случаѣ предъявленія со стороны этого послѣдняго какихъ-либо требованій по обмапной сдѣлкѣ дана защита въ формѣ соотвѣтственнаго возраженія (exceptio doli). Этотъ искъ и это возраженіе посятъ какъ въ римскомъ, такъ и въ современномъ правѣ обязательственный характеръ — въ томъ смыслѣ, что онп дѣйствуютъ только противъ участниковъ сдѣлки, отвѣтственныхъ, однако, и въ томъ случаѣ, если они и не совершали обмана, но своевременно узнавали или должны были узпать о немъ (Code civ. art. 1116, BGB. § 123). Если обманъ есть исключительно дѣло третьяго лица, то пострадавшая сторона можетъ искать съ него убытки, ио не можетъ требовать уничтоженія договора, заключеннаго съ лицомъ, неповиннымъ въ обманѣ. Въ этомъ отношеніи обманутый защищенъ слабѣе, чѣмъ тотъ, кто заключаетъ сдѣлку подъ гпетомъ принужденія: этотъ послѣдній защищенъ, какъ мы увидимъ это ниже, не только противъ виновника принужденія, по и противъ третьихъ лицъ. Тѣмъ не менѣе, и защита обманутаго, разъ заключенная имъ сдѣлка оспорена, идетъ противъ третьихъ лицъ—въ томъ смыслѣ, что недѣйствительность сдѣлки касается вообще не только сторонъ, но и ихъ правопреемниковъ,' насколько эти послѣдніе не покрываются своимъ добросовѣстнымъ пріобрѣтеніемъ, такъ что, оспаривая, нанр., совершенную подъ вліяніемъ ') Rcjrelsberucr, стр. 530-7.
