- 741 догматическій принципъ, когда это былъ только боевой кличъ въ борьбѣ съ древнимъ формализмомъ, не желавшимъ знать ничего, кромѣ буквы закона и произносимыхъ на ея основаніи торжественныхъ словъ. Если этотъ кличъ можно было примѣнять съ нѣкоторымъ успѣхомъ, какъ мы уже указывали па это, къ сдѣлкамъ на случай смерти, то о проведеніи его черезъ всѣ прижизненныя сдѣлки нечего было и думать. Не лишенное. можетъ быть, нѣкоторыхъ философскихъ достоинствъ, ученіе Савиньи пе пригодно для права. Въ практической жизни мы имѣемъ дѣло не съ проблемами внутренняго міра человѣческой воли, а съ дѣловыми отношеніями, которыя могутъ держаться только на довѣріи къ внѣшнимъ проявленіямъ воли, безъ углубленія въ ихъ внутренніе моменты. Все равно, въ какомъ бы видѣ ни представлялось намъ то или другое волеизъявленіе—безъ воли (это—„ неподлинная “ ошибка у Савины), или съ ложнымъ представленіемъ о дѣйствительности (это „подлинная" ошибка)— оно остается на практикѣ конститутивнымъ элементомъ сдѣлки и не можетъ быть, какъ общее правило, лишено юридическаго эффекта,—особенно, въ тѣхъ случаяхъ, когда у лица, къ которому оно обращено, не рождается сомнѣнія относительно подлинности воли. Устанавливать постоянную недѣйствительность сдѣлки на единственномъ основаніи ошибки— все равно „подлинной" или „неподлинной"—значило бы колебать надежность дѣловыхъ сношеній и замѣнять внѣшній и приспособленный къ цѣлямъ права критерій наличности воли при волеизъявленіи совершенно ненадежнымъ и часто невозможнымъ изысканіемъ внутреннихъ и въ большинствѣ случаевъ неуловимыхъ моментовъ той же воли.
Изъ сказаннаго не слѣдуетъ, однако, заключать къ исключенію вліянія ошибки на юридическія послѣдствія сдѣлокъ, совершенныхъ при ея наличности. Признаніе этого вліянія соотвѣтствуетъ требованіямъ справедливости и находить себѣ мѣсто во всѣхъ системахъ права, смѣняющихъ начало древняго формализма на оцѣнку внутреннихъ моментовъ нрава. Но проблема состоитъ здѣсь не въ констатированіи этого безспорнаго вліянія и соотвѣтствія его требованіямъ справедливости, а въ опредѣленіи условій и степени какъ этого вліянія, такъ и соотвѣтствія его справедливости.
Съ увѣренностью можно утверждать только то, что для огромнаго большинства оборотныхъ сдѣлокъ, имѣющихъ своей цѣлью обмѣнъ хозяйственныхъ благъ, ошибка, если она касается особенно несущественныхъ сторонъ сдѣланныхъ волеизъявленій, остается безъ исправленія и ложится всей своей тяжестью на того, кто ошибается. Перечислить эти сдѣлки трудно, такъ какъ ихъ слишкомъ много, но можно сказать, что въ нихъ рѣшительно преобладаетъ черта „внутренняго формализма воли", ограничивающая методъ индивидуальнаго изслѣдованія и ставящая па его мѣсто шаблоны, отступленіе отъ которыхъ вредитъ только тому, кто не доросъ до этого формализма. Сюда принадлежатъ, напр., сдѣлки ипотечнаго права, оборотъ съ предъявительскими бумагами, переводный вексель, на-
