560 договорамъ товарищества, порученія, поклажи, и управленію опекой,— такъ что германскія представленія о чести не погибли, а лишь видоизмѣнились и вошли въ соотвѣтствующихъ современнымъ понятіямъ формахъ и въ новыя законодательства ').
6. Характеризуя отношеніе къ гражданской чести современныхъ законодательствъ, нужно прежде всего замѣтить, что зти законодательства окончательно разстаются съ римскими категоріями capitis deminutio maxima et media, вмѣстѣ съ соотвѣтственными имъ германскими представленіями о Fried- и Echtlosigkeit, принимавшими уничтоженіе личности со всѣми ея публичными и даже гражданскими правами. Современное право не знаетъ такой гражданской смерти личности, и, считая честь прирожденнымъ каждому человѣку благомъ, оно не связываетъ ее болѣе ни правомъ гражданства, ни сословнымъ началомъ, нн какимъ бы то ни было общественнымъ положеніемъ или особымъ качествомъ личности. Честь, какъ нравственное достоинство человѣка, принадлежитъ ему отъ рожденія до смерти и не можетъ быть никѣмъ ни отнята, ни нарушена. Ке сохраняетъ и приговоренный къ высшимъ изъ существующихъ мѣръ наказанія, и даже всесильное теперь государство не способно ни дать чести, ни отобрать ее у кого бы то нн было. Имѣя корень въ существѣ самой личности, честь не можетъ быть уничтожена дѣйствіемъ третьяго лица и сохраняетъ свою цѣпность даже при общемъ къ ней неуваженіи. Это капиталъ, который пріумножается или расточается только его владѣльцемъ. Правда, цѣнность этого капитала отражается и въ сужденіи о ней третьихъ лицъ и общественной власти. Но третьи лица могутъ нарушить не нравственное достоинство личности, составляющее содержаніе понятія чести, а то притязаніе на уваженіе этого достоинства, котораго нарушеніе даетъ понятіе обиды или оскорбленія. Что касается общественной власти, то единственно-возможныя теперь съ ея стороны ограниченія чести устанавливаются не иначе, какъ на основаніи поведенія самого субъекта чести н постановляемаго о томъ судебнаго приговора.
Такимъ образомъ, честь выступаетъ теперь непосредственнымъ послѣдствіемъ правоспособности личности, и насколько эта послѣдняя демократизирована новыми законодательствами, т.-е. сдѣлана для всѣхъ равной и не могущей нн у кого отсутствовать, настолько и честь—несмотря на свое различное содержаніе у различныхъ народовъ и въ различныхъ классахъ одного и того же народа—остается всегда неотъемлемымъ и неотдѣлимымъ отъ личности правомъ ея на самоуваженіе и уваженіе со стороны другихъ 2). Это значитъ, что честь не составляетъ болѣе, какъ это было прежде, условія правоспособности, и съ этой стороны пе представляетъ уже инте- ’) Gierke, таѵь же. стр. 422—425. Regelsberger, тамъ же стр. 264—260. ’j Binding, ук. еоч.,стр. 32. Liepmann, Die Beleidigting. 1909стр. 13—15.
