516 удаленіемъ дѣеспособности расточительность не во всякомъ, а только въ дѣдовскомъ и отцовскомъ имуществѣ. Но ни позднѣйшее римское, ни современное европейское право не удержалось на этой узкой точкѣ зрѣнія покровительства родовому началу. Мы видимъ, напротивъ, переходъ относящихся сюда нормъ па почву соціальныхъ нравовъ, вызывающихъ заботливость общественной власти не столько объ имуществѣ расточителя, сколько о добропорядочности правовт. и соотвѣтственнаго распоряженія всякимъ имуществомъ. Поэтому и основанія для ограниченія дѣеспособности мотовъ лежатъ не въ интересахъ расточителя, которые едва-ли заслуживаютъ какого-нибудь соображенія, и не въ интересахъ его семьи, которой можетъ вовсе не существовать, не устраняя этимъ необходимости учрежденія опеки. Если бы рѣшающую роль играли здѣсь дѣйствительно эти основанія, то намъ пришлось бы, съ одной стороны, признать расточительностью и пожертвованія, дѣлаемыя на высшія общественныя цѣли, включая сюда и тотъ случай, когда жертвователь не имѣетъ никакой семьи п располагаетъ достаточной энергіей и талантомъ, чтобы и по пожертвованіи всего своего имущества не остаться безъ средствъ къ жизни, и, съ другой стороны—согласиться съ тѣми экономистами либеральной школы, которые возстаютъ противъ всѣхъ ограниченій расточителей, опираясь па принципъ невмѣшательства въ частную жизнь и безразличіе для общества переходовъ имущества изъ однѣхъ рукъ въ другія. Къ счастью, ни одно законодательство не подводитъ пожертвованія на общеполезныя цѣли даже всего имущества подъ понятіе расточительности, п ничто не вынуждаетъ насъ ограничивать наши сужденія объ институтахъ права исключительно экономическими соображеніями.
Настоящее основаніе приниженія дѣеспособности расточителей надо искать, прежде всего, въ нравственномъ ущербѣ, причиняемомъ обществу ихъ дѣйствіями, и, затѣмъ—въ цѣлесообразности извѣстнаго противовѣса крайнимъ послѣдствіямъ гражданской самостоятельности, когда она переходитъ въ злоупотребленіе той свободой, которая предоставлена каждому въ распоряженіи его имуществомъ. Установленіе точной границы между этой свободой и ея ограниченіями у расточителей едва-ли достижимо ві> виду постоянно колеблющихся представленій о разумномъ пользованіи имуществомъ, и «Мотивы" къ первому проекту нѣмецкаго уложенія говорятъ по этому поводу слѣд.: «Не всякій, кого называютъ въ обыденной жизни расточителемъ, должеиъ подвергаться риску умаленія своей дѣеспособности по расточительности. Недостаточно расходовать болѣе того, что имѣешь. Рѣшающій моментъ лежитъ въ безцѣльной и безполезной тратѣ имущества, вызывающей опасеніе нищеты для расточителя и его семьи" *). Если выбросить послѣднія слова приведенныхъ ') Motivo zum Entwurfe eiues BGB, I, стр. 04.
