— 515 — ское состояніе, угрожающее привести къ нищетѣ какъ расточителя, такъ и его семейство. И какъ тамъ, такъ и здѣсь, это обоснованіе расточительности оказывается невѣрнымъ, преувеличивая близость этого состоянія къ душевному разстройству и не принимая во вниманіе его соціальныхъ элементовъ.
Преувеличенность римскаго взгляда на мотовъ, какъ на сумасшедшихъ, доказывается рѣшеніями самихъ римскихъ юристовъ въ отношеніи какъ объема недѣеспособности мотовъ, такъ и порядка наложенія на нихъ опеки. Этотъ порядокъ идетъ нс безъ участія и вѣдома самого расточителя, въ противоположность тому, что мы видимъ при объявленіи сумасшествія,— точно такъ же, какъ и моментъ низведенія дѣеспособности расточителя наступаетъ лишь по сообщеніи ему состоявшагося объ этомъ судебнаго рѣшенія, чего мы опять не видимъ при объявленіи сумасшествія. Что касается объема недѣеспособности расточителей, то онъ пе шелъ и въ римскомъ правѣ далѣе юридическаго положенія minores infantia majores, т.-е. несовершеннолѣтнихъ, вышедшихъ изъ дѣтскаго возраста. И если многія германскія законодательства пошли далѣе римскаго, ограничивъ расточителя не только въ распоряженіи его имуществомъ, ио подчинивъ и личность его власти опекуиа,—которому предоставлялось наставлять расточителя на хорошую жизнь и трудъ даже принудительными мѣрами, ходатайствовать, паир., передъ судомъ о заключеніи его въ тюрьму отъ 6-ти мѣсяцевъ до 1-го года и т. д.,—то эти мѣры давно перестали примѣняться, и дѣйствіе опеки надъ расточителемъ ограничивается теперь какъ законодательствами, такъ и, въ особенности, практикой областью одпихъ имущественныхъ отношеній.
Такимъ образомъ, опека надъ расточителемъ рѣзко отличается отъ опеки надъ душевно-больными, и не только это обстоятельство, по и другое, еще болѣе существенное, говоритъ противъ смѣшенія расточительности съ душевными болѣзнями. Принимая даже расточительность за душевную болѣзнь, мы не могли бы отрицать тотъ фактъ, что предметомъ судебнаго изысканія но всѣмъ дѣламъ объ интердикціи или наложеніи опеки на расточителей служитъ не эта болѣзнь, а нравственная личность расточителя, его привычки, склонности, нравы. Расточительность есть недостатокъ не столько ума, сколько характера, и признаніе ея въ каждомъ отдѣльномъ случаѣ совсѣмъ не предполагаетъ доказательства душевнаго разстройства расточителя. Имъ можетъ быть признанъ и вполнѣ здоровый человѣкъ, если онъ безтолково мотаетъ свое имущество— все равно, наслѣдственное или пріобрѣтенное,—и какую бы форму это мотовство ни принимало: траты наличныхъ денегъ, дѣланія долговъ и даже упущеній но хозяйству, напр., остановки посѣва, оставленія безъ пищи скота, несвоевременной уборки жатвы, запущенія дорогихъ водныхъ сооруженій и т. д. *) Правда, что древпе-римское право сопровождало ') Regelsberger, Pand., стр. 261 — 262. Dernburg. Btlrgerl. Recht, I, стр. 162. 33*
