вому, а по отношению к господствующему теперь способу его изучения и изложения. Может ли быть суха и скучна сама по себе та отрасль знания, которая имеет дело с насущнейшими интересами личной и общественной жизни человека, и, притом — в настоящее время, когда все заставляет думать, что самый идеал будущего лежит не в искусстве и не в науке, а лишь в таком строе жизни, к которому нельзя придти иначе, как путем преобразований в праве, — преобразований, предполагающих необходимо и изучение права, и интерес к праву? Как же объяснить это удивительное явление непопулярности, представляющее по своим причинам и последствиям несравненно более важности, чем это можно бы было думать по смыслу, соединяемому обыкновенно с понятиями популярности и непопулярности?
Посчитаемся, прежде всего, со слабостью общественного сознания о всем том, что выходит за пределы сферы интересов каждого отдельного лица. Узкий и недальновидный эгоизм слишком еще преобладает над сознанием высших общественных задач и в современных нам обществах — для того, чтобы отчужденность этих последних от права могла казаться удивительной. Право воспринимается ими более всего в своей отрицательной оболочке: судебных процессах с их отяготительными издержками, вызовами в суд, описями имущества и т. д., или различных преступлениях с их так же неизменными спутниками, в лице прокуроров, судебных следователей, высшей и низшей полиции. Не говоря о тюрьме, каторге и казнях, неприятное чувство возбуждается даже обязанностью платить налоги или свидетельствовать на суде. И как право в процессе своего развития доходит до человеческого сознания прежде всего со стороны вызываемой им реакции против своего нарушения, так и огромная часть общества видит в нем одну оборотную сторону, т. е. нарушение права и все, что отсюда проистекает. Поэтому-то и люди, не способные провести различие между репрессивными и организационными задачами права, бегут его, и антипатия к нарушению права распространяется от него, в силу неизбежной ассоциации ощущений и идей, также на самое право и, в частности, на занимающуюся им науку.
Другая и, может быть, важнейшая причина непопулярности юриспруденции лежит в ней самой, т. е. в ее воззрениях и способах обработки права. Еще в бурную пору 1848 года берлинский прокурор Кирхман, вступивший потом в бесчисленную рать немецких философов, прочел сначала в Берлинском юридическом обществе, а затем и напечатал наделавший в свое время много шума реферат, который был озаглавлен так: „Die Werthlosigkeit der Jurisprudenz, als Wissenschaft“, — в переводе: „Негодность юриспруденции, как науки“. В этом реферате утверждалось, что юриспруденция — не наука, так как предмет ее изменчив и лежит не столько в знании, сколько в чувстве. Солнце, луна, звезды, говорил Кирхман, остаются
