pontificum erant (l. 2 § 6 D. 2, 1). То же относительно древней Германии сообщает нам Тацит, а одна сага фризов утверждает, что народные вещатели права узнали его прямо от Бога[1].
Но менее доказательной силы имеют и „переживания“ этой эпохи, переходящие в следующие периоды развития права и сохраняющиеся даже в наши дни, как, напр., суд Божий и присяга, принадлежащие несомненно той эпохе, когда право и религия представляют собой еще одно неразличимое целое. „Переживанием“ того же теологического миросозерцания — в котором Ог. Конт видит не без основания начальную стадию развития всех человеческих знаний, и в котором все существующее как в прошлом, так и в настоящем, как в природе, так и в человеческой жизни, приписывается действию личных, произвольных и поэтому уже исключающих всякое исследование и предвидение сил, — „переживанием“ такого теологического миросозерцания следует признать и часто встречающееся еще теперь, как и в древности, воззрение, по которому право даровано человеку Богом и служит предметом божественного откровения. Нѐчего говорить, что это воззрение никогда не объясняло, какое именно право было установлено подобным чудесным путем, и какое из различных состояний его у различных народов следует считать предустановленным.
б) Другую характерную черту древнего права представляет его крайний формализм, обнаруживающийся в том, что все права облекаются здесь в твердые и неподвижные формы, вне которых они не пользуются никаким признанием. Этот формализм тесно связан как с теологическим настроением древних обществ, так и с чувственным, конкретным характером мышления этих обществ.
Формам права приписывается божественное происхождение, само собой исключающее их произвольное толкование и изменение. Отсюда и неподвижность, неизменность этих форм, окутывающих право, как защищающая его броня, и особенно полезных в те ранние периоды развития, когда умственные силы еще слишком недостаточны, чтобы проникнуть во внутреннее содержание права. Это последнее познается и освобождается от облекающих его неподвижных форм только в последующие стадии развития, когда возникает юриспруденция, ставящая себе целью раскрытие содержания права независимо от его выражения в тех или других о̀бразах или символах. Но в ранние стадии развития доступно только то, что можно схватить внешними чувствами. Абстрактное непонятно, и уже поэтому право утверждается на видимых, ощутимых и распознаваемых для всех о̀бразах, в которых оно только и находит защиту от произвольного нарушения или извращения.
- ↑ v. Richthofen, Untersuchungen zur friesischen Rechtsgeschichte, II, стр. 457 и след.
