шрифта также обманулись, когда пришли на другой день ко мне на квартиру за своим детищем, и тоже не нашли его. Конспирация была соблюдена вполне потому, что люди, работавшие в типографии, все до одного были преданными работниками, пересидевшими в тюрьме и хорошо закаленными. Интересно, что, когда был обыск у Морозова в квартире, то кроме бумаг ничего не нашли, хотя все горшки с массой и клеем были в квартире, да и кроме этого было много запрещенного. Чтобы не пало подозрение на Морозова, что у него были листки для распространения, пришлось из разных мест убавить листков и распространить их на Амуре, это удалось довольно хорошо. Так кончилась наша работа с майскими листками, и тогда же мы попрощались с типографией, имея хороший опыт, который, конечно, не будет лишним ни для одного из нас. Однако, после случайного ареста Морозова дело все же пошло на убыль. Из рабочего комитета выбывали каждый месяц товарищи, и к осени в нем остался один человек из старых работников, но он и сам тяготел уже к городскому комитету, который являлся в данный момент вполне удовлетворительным. Только строго придерживаясь принципа сохранения рабочего комитета, мы употребляли все усилия, чтобы не позволить уничтожения рабочего комитета во вред правильному движению. Мы ни в коем случае не хотели жертвовать одним комитетом в пользу другого.
Хорошо не помню вспышки на железной дороге в мастерских, но, кажется, дело было так. Предстояло отпраздноновать день 25 июня в честь Николая I-го, положившего начало открытия жел. дор. До этого года рабочие работали в этот день только до двух часов или только до двенадцати, и это считалось за целый день. На этот раз администрация решила, как говорится, «честь спасти и капиталец приобрести». Она пожелала, чтобы рабочие явились на молебен после двенадцати, а к часу с половиной явились бы на работу с тем, чтобы работать до 6 час. вечера. Конечно, если бы администрация пожелала упразднить этот день, как напоминание о торжественности, то следовало бы только умолчать о молебне или устроить его в самых мастерских (что, пожалуй, само собой вызвало бы празднование), а не приглашать рабочих в церковь, да еще в таком духе, что приглашение являлось приказанием, — тогда, пожалуй, рабочие и отработали бы целый день. Рабочий, вообщ е, любит царские дни, как отдых, но если такое празднование выражается в понукании рабочих пойти в церковь молиться за царя в свое время, а не в назначенное, т.-е. во время рабочих часов, тогда покойникам царям да и всей их челяди приходится
