лодъ, насъ тотчасъ же началъ клонить сонъ. И понятно! мы провели нелегкую ночь!
— Я бы теперь знатно соснулъ! сказалъ Консейль.
— А я ужь сплю! отвѣтилъ Недъ Лендъ.
Товарищи мои растянулись на полу, на мягкой рогожкѣ изъ новозеландскаго льну и скоро погрузились въ глубочайшій сонъ.
Что до меня касается, то я уснулъ не такъ скоро. Меня одолѣвали разныя мысли. Я не люблю ничего „неразрѣшимаго”, а тутъ столько лѣзло неразрѣшимыхъ вопросовъ, столько представлялось странныхъ образовъ!
Гдѣ мы? Какая сила насъ увлекаетъ?
Я чувствовалъ — или лучше сказать, мнѣ казалось я чувствую, — что подводный снарядъ мало по малу погружается въ самые нижніе слои морскихъ водъ. Меня началъ душить страшный кошемаръ. Мнѣ представлялся цѣлый міръ невиданныхъ животныхъ и чудовищъ въ таинственныхъ безднахъ океана, а это подводное судно представлялось чѣмъ-то однороднымъ съ ними, что тоже одарено было жизнью, движеніемъ, страшною силою.
Потомъ, мало по малу, бредъ мой прошелъ, всѣ образы исчезли и я заснулъ тяжелымъ сномъ.
Долго ли мы спали, не знаю. Надо полагать, что долго, потому что совершенно отдохнули и проснулись опять молодцами.
Я проснулся первый. Гляжу — товарищи не двигаются, лежатъ, какъ какіе нибудь кули.
Хоть постилка изъ новозеландскаго льна была очень толстая и мягкая, а все-таки это была не настоящая постель, и я немножечко понатрудилъ себѣ бока. Но я чувствовалъ себя свѣжимъ и бодрымъ.
Я опять принялся внимательно осматривать нашу келью или темницу, или каюту.
Во время нашего сна не произошло никакихъ превращеній. Темница осталась темницею, а узники узниками. Только убраны были приборы со стола.
