ступныхъ въ сущности совершенно искусственная, что такія категоріи можно устанавливать только для практическихъ цѣлей, на самомъ же дѣлѣ эти понятія нераздѣлимы.
Приведемъ еще статистическія данныя, доказывающія, что кадръ малолѣтнихъ престунниковъ составляется преимущественно изъ заброшенныхъ дѣтей. Въ 1901 г. изъ 4258 дѣтей, принятыхъ во Франціи въ colonies penitentiaires, у 907 родители осуждены за преступленія, у 393 родители—бродяги или проститутки и 1405 дѣтей не имѣли отца и матери[1].
По словамъ G. Bessière’а[2] ребенокъ становится воромъ или бродягой потому, что необходимость обезпеченія куска хлѣба отвлекла его родителей отъ семейнаго очага и предоставила ребенка на произволъ судьбы.
Нѣтъ надобности говорить, что было бы совершенно несправедливо обвинять родителей въ этомъ случаѣ, какъ было бы безплодно возлагать на такихъ родителей обязанность исправленія зла, когда соціальныя условія дѣлаютъ совершенно невозможнымъ исполненіе этой важной обязанности. Такимъ образомъ очевидно, что заброшенныя дѣти являются тѣмъ отрицательнымъ соціальнымъ явленіемъ, которое самою силою вещей заставляетъ обратить на себя особое вниманіе.
Если въ другихъ случаяхъ недостатокъ воспитанія приводитъ къ такому искалѣченію личности, при которомъ оно еще можетъ въ большинствѣ случаевъ удерживаться въ условіяхъ соціальной жизни, то здѣсь при соотвѣтствующихъ растлевающихъ условіяхъ улицы дѣло идетъ о личностяхъ, уже съ дѣтства антисоціальныхъ и преступныхъ, которыя составляютъ тяжкое и большое зло нашего общества, и какъ бы ни были глубоки основныя причины того соціальнаго положенія, которое неминуемо ведетъ
