католическое духовенство за его попытку наложить руку на дѣло народнаго просвѣщенія. Рѣчь оратора была исполнена искренности, правды. Онъ боялся «передать» католическому клиру воспитаніе будущихъ поколѣній Франціи, ибо, говоря его словами, «передать» въ данномъ случаѣ означало бы предать… Дѣйствительно, опытъ учитъ, что западное духовенство, становившись во главѣ великаго дѣла народнаго образованія, обычно уклонялось отъ воспитанія, завѣщаннаго Спасителемъ, по которому единственной цѣлью воспитанія было просвѣщеніе души, имѣющей божественное происхожденіе. Духовенство обратило воспитаніе въ ancilla ecclesiae, въ прислужницу церкви и вѣрнѣе его самого. Вотъ почему оно ставило себя въ такія условія, при которыхъ ему приходилось распространять темноту вмѣсто просвѣщенія, насаждать лицемѣріе вмѣсто того, чтобы развивать и укрѣплять истинныя религіозныя чувства. Поэтому В. Гюго не останавливали заявленія его противниковъ о необходимости обученія въ религіозномъ духѣ, патентъ на которое католическое духовенство оставляло неукоснительно за собой. Ораторъ зналъ, что святыя слова: «обученіе въ религіозномъ духѣ», были только прикрытіемъ властолюбивыхъ вожделѣній клерикальной партіи, и въ слѣдующихъ сильныхъ выраженіяхъ онъ нарисовалъ картину дѣйствительнаго религіознаго обученія:
«Вы говорите о религіозномъ обученіи?» спросилъ В. Гюго. «Знаете ли вы,—продолжалъ онъ,—что такое религіозное обученіе, то, предъ которымъ надо преклоняться, которому не надо препятствовать. Это—сестра милосердія у одра умирающаго. Это—братъ святой общины, выкупающій раба. Это—Викентій Павелъ, дающій пріютъ найденышамъ. Это—марсельскій архіепископъ среди зачумленныхъ. Это—парижскій архіепископъ, съ улыбкой обходившій ужасное С.-Антуанское предмѣстье, поднимающій распятіе среди гражданской войны и не боящійся воспріять смерть, ибо онъ приноситъ
