Слава Богу... осталось всего полчаса.
Но зато какъ безконечно-долго тянутся эти полчаса для моряковъ на ночныхъ вахтахъ, да еще такихъ холодныхъ и непривѣтныхъ... И чѣмъ ближе конецъ вахты, тѣмъ нетерпѣливѣй ожиданіе. Послѣднія минуты кажутся часами.
Володя то и дѣло подходилъ къ фонарю, висѣвшему около кадки съ водой, впереди фокъ-мачты, взглядывалъ на часы. Стрѣлка, показалось ему, почти не двигалась...
— Восемь бить! раздался веселый голосъ съ мостика.
— Наконецъ-то! невольно проговорилъ вслухъ Володя.
Радостно отдавались эти удары въ его сердцѣ и далеко не такъ радостно для матросовъ; они стояли шестичасовыя вахты, и смѣна имъ была въ шесть часовъ утра.
Да и подвахтеннымъ оставалось не долго спать. Въ пять часовъ вся команда вставала и должна была послѣ утренней молитвы и чая начать обычную утреннюю чистку и уборку корвета.
Съ послѣднимъ ударомъ колокола къ Володѣ подошелъ смѣняющій его гардемаринъ.
Ашанинъ торопливо сдалъ вахту и почти побѣжалъ внизъ, въ свою каюту. Быстро раздѣвшись, онъ вскочилъ въ койку, юркнулъ подъ одѣяло и, согрѣвшійся, охваченный чувствомъ удовлетворенности тепла и отдыха, вполнѣ довольный и счастливый, началъ засыпать...
«Какой славный этотъ Бастрюковъ и какіе ужасные звѣри бывали люди... Я буду любить матросовъ»... подумалъ онъ сознательно въ послѣдній разъ и заснулъ.
Черезъ два дня корветъ входилъ на Копенгагенскій рейдъ, и вскорѣ послѣ того, какъ отданъ былъ якорь,
