вмѣсто этого что же мы видѣли? Двѣ всеобщія стачки съ революціоннымъ взвинчиваніемъ рабочихъ массъ (совѣтъ рабочихъ депутатовъ!), рядъ военныхъ бунтовъ, безсмысленныхъ и жалкихъ, московское возстаніе, которое было гораздо хуже, чѣмъ оно представилось въ первый моментъ, бойкотъ выборовъ въ первую думу и подготовка (при участіи провокаціи!) дальнѣйшихъ вооруженныхъ возстаній, разразившихся уже послѣ роспуска Государственной Думы. Все это дожно было терроризировать и, въ концѣ концовъ, смести власть. Власть была, дѣйствительно, терроризирована. Явились военно-полевые суды и безконечныя смертныя казни. И затѣмъ государственный испугъ превратился въ нормальное политическое состояніе, въ которомъ до сихъ поръ пребываетъ власть, въ которомъ она осуществила измѣненіе избирательнаго закона,—теперь потребуются годы, чтобы сдвинуть страну съ этой мертвой точки.
Итакъ, безрелигіозное отщепенство отъ государства, характерное для политическаго міровоззрѣнія русской интеллигенціи, обусловило и ея моральное легкомысліе, и ея недѣловитость въ политикѣ.
Что же слѣдуетъ изъ такого діагноза болѣзни? Прежде всего—и это я уже подчеркнулъ выше,—вытекаетъ то, что недугъ заложенъ глубоко, что смѣшно, разсуждая о немъ, говорить о политической тактикѣ. Интеллигенціи необходимо пересмотрѣть все свое міросозерцаніе и въ томъ числѣ подвергнуть коренному пересмотру его главный устой—то соціалистическое отрицаніе личной отвѣтственности, о которомъ мы говорили выше. Съ вынутіемъ этого камня—а онъ долженъ быть вынутъ—рушится все зданіе этого міросозерцанія.
При этомъ самое положеніе „политики“ въ идейномъ кругозорѣ интеллигенціи должно измѣниться. Съ одной стороны она перестанетъ быть той изолированной и независимой отъ всей прочей духовной жизни областью, которою она была до сихъ поръ. Ибо въ основу и политики ляжетъ идея не внѣшняго устроенія общественной жизни, а внутренняго совершенствованія человѣка. А съ другой стороны господство надъ всей прочей духовной жизнью независимой отъ нея политики должно кончиться.
вместо этого что же мы видели? Две всеобщие стачки с революционным взвинчиванием рабочих масс (совет рабочих депутатов!), ряд военных бунтов, бессмысленных и жалких, московское восстание, которое было гораздо хуже, чем оно представилось в первый момент, бойкот выборов в первую думу и подготовка (при участии провокации!) дальнейших вооружённых восстаний, разразившихся уже после роспуска Государственной Думы. Всё это должно было терроризировать и, в конце концов, смести власть. Власть была, действительно, терроризирована. Явились военно-полевые суды и бесконечные смертные казни. И затем государственный испуг превратился в нормальное политическое состояние, в котором до сих пор пребывает власть, в котором она осуществила изменение избирательного закона, — теперь потребуются годы, чтобы сдвинуть страну с этой мёртвой точки.
Итак, безрелигиозное отщепенство от государства, характерное для политического мировоззрения русской интеллигенции, обусловило и её моральное легкомыслие, и её неделовитость в политике.
Что же следует из такого диагноза болезни? Прежде всего — и это я уже подчеркнул выше, — вытекает то, что недуг заложен глубоко, что смешно, рассуждая о нём, говорить о политической тактике. Интеллигенции необходимо пересмотреть всё свое миросозерцание и в том числе подвергнуть коренному пересмотру его главный устой — то социалистическое отрицание личной ответственности, о котором мы говорили выше. С вынутием этого камня — а он должен быть вынут — рушится всё здание этого миросозерцания.
При этом само положение «политики» в идейном кругозоре интеллигенции должно измениться. С одной стороны она перестанет быть той изолированной и независимой от всей прочей духовной жизни областью, которою она была до сих пор. Ибо в основу и политики ляжет идея не внешнего устроения общественной жизни, а внутреннего совершенствования человека. А с другой стороны господство над всей прочей духовной жизнью независимой от неё политики должно кончиться.
