следующее время, случайного характера. При таких обстоятельствах пришлось отказаться от мысли дать сведения о новейших явлениях в области археологической литературы и ограничиться очень немногими случайными указаниями, сообщением за которые автор обязан любезности своих коллег, главным образом, О. А. Добиаш-Рождественской. И за полноту археологической литературы, появившейся за последние годы на русском языке, автор также слагает с себя ответственность: он мог воспользоваться только тем, что ему, более или менее случайно, становилось известным. От недавней войны и вызванного ею потрясения все пострадало; пострадала, конечно, и наука. А из всех наук, как правильно было недавно отмечено в одном журнале, едва ли не пострадала всего больше археология, „столь зависимая всегда от нормальных международных связей“.
Невольно возникает вопрос: своевременно ли и целесообразно ли было, при создавшихся условиях, составлять введение в археологию? Смею дать на этот вопрос ответ утвердительный. Я твердо убежден, что 1 августа 1914 г. проведена была демаркационная линия между прошлым и будущим в жизни культурного человечества, что возврата к прошлому нет и быть не может. Как сложится будущее, гадать бесполезно; людям моего поколения не суждено это будущее узреть и оценить. Эта задача выпадет на долю, главным образом, теперешнего молодого поколения. Работа людей моего поколения прошла в прошлом, и мы должны дать отчет в этом прошлом, каждый по своей специальности, отчет как самим себе, так и тем, кто идет и пришел уже нам на смену. Своим отчетом о прошлом мы обязаны, по мере сил и умения, помочь им в их настоящей и будущей работе. И вот, этому-то „помочь“ и предназначено, прежде всего, служить введение в археологию. Оно основано исключительно на тех данных, которые накоплены и продуманы были автором до 1914 г., а систематизированы преимущественно после этого года. Но не только это соображение заставило меня не отказаться от давно задуманного намерения составить введение в археологию. Было и иное соображение, которое основывалось на убеждении, сложившемся у меня, в результате многолетней практики университетского преподавателя, о главной роли этого последнего. Я — правильно или неправильно, другой вопрос — стою на той точке зрения, что невозможно вообще научить науке другого. Всякий должен сам изучать науку. Обязанность же того, кто является более сведущим и более опытным в науке, заключается в том, чтобы руководить занятиями „другого“ и, по мере возможности, направить и облегчить эти занятия указаниями и теоретического и практического свойства. Выступая в роли
