«Молитесь же!» И нашъ палачъ воздушный,
Вдругъ измѣняя свой небесный видъ,
Встаетъ какъ Дьяволъ, блѣдный и бездушный,—
Того, другого между насъ разитъ,
80 Лишь маніемъ[1] руки, лишь острымъ взглядомъ,
И алый макъ цвѣтетъ, горитъ, грозитъ.
И мы, на мигъ живые—съ трупомъ рядомъ,
Дрожимъ, сознавъ, что мы осуждены,
За то, что, бросивъ Рай съ безгрѣшнымъ садомъ,
85 Змѣиные не полюбили сны.
|
- ↑ Мание, мановенье — знак рукою, головою, глазами или иного рода, в виде приказания. (Толковый словарь В. Даля) (прим. редактора Викитеки)
Тот же текст в современной орфографии
«Молитесь же!» И наш палач воздушный,
Вдруг изменяя свой небесный вид,
Встаёт как Дьявол, бледный и бездушный, —
Того, другого между нас разит,
80 Лишь манием[1] руки, лишь острым взглядом,
И алый мак цветёт, горит, грозит.
И мы, на миг живые — с трупом рядом,
Дрожим, сознав, что мы осуждены,
За то, что, бросив Рай с безгрешным садом,
85 Змеиные не полюбили сны.
|
- ↑ Мание, мановенье — знак рукою, головою, глазами или иного рода, в виде приказания. (Толковый словарь В. Даля) (прим. редактора Викитеки)
