Весь дикій плясъ подъ музыку временъ,
Всѣ радости—лишь ткани и узоры,
Чтобъ скрыть одинъ непреходящій сонъ.
25 На высшія я поднимался горы,
Въ глубокіе спускался рудники.
Со мной дружили геніи и воры.
Но я не исцѣлился отъ тоски,
Понявъ, что неизбѣжно равноцѣнны
30 И нивы, и безплодные пески.
Куда ни кинься, мы повсюду плѣнны,
Все взвѣшено на сумрачныхъ вѣсахъ,
Творцы себя, мы вѣчны и мгновенны.
Мы звѣри—и звѣрьми внушенный страхъ,
35 Мы блески—и гасители пожара,
Мы факелы—зажженные впотьмахъ.
Но въ насъ всего сильнѣй ночная чара:
Мы хвалимъ свѣтъ заката, и затѣмъ
Двѣнадцатаго съ башенъ ждемъ удара.
40 Создавши сонмы солнечныхъ системъ,
Мы смертью населили ихъ планеты,
И сладко намъ, что мракъ-утайщикъ нѣмъ.
Во тьмѣ полночной слиты всѣ предметы.
Скорѣй на шабашъ, къ бѣшенству страстей.
45 Мы дьявольскимъ сіяніемъ одѣты.
Мѣшокъ игральныхъ шулерскихъ костей,
Исполненныя скрытаго злорадства,
Колдуньи, съ кликой демоновъ-людей,
|
Тот же текст в современной орфографии
Весь дикий пляс под музыку времён,
Все радости — лишь ткани и узоры,
Чтоб скрыть один непреходящий сон.
25 На высшие я поднимался горы,
В глубокие спускался рудники.
Со мной дружили гении и воры.
Но я не исцелился от тоски,
Поняв, что неизбежно равноценны
30 И нивы, и бесплодные пески.
Куда ни кинься, мы повсюду пленны,
Всё взвешено на сумрачных весах,
Творцы себя, мы вечны и мгновенны.
Мы звери — и зверьми внушённый страх,
35 Мы блески — и гасители пожара,
Мы факелы — зажжённые впотьмах.
Но в нас всего сильней ночная чара:
Мы хвалим свет заката, и затем
Двенадцатого с башен ждём удара.
40 Создавши сонмы солнечных систем,
Мы смертью населили их планеты,
И сладко нам, что мрак-утайщик нем.
Во тьме полночной слиты все предметы.
Скорей на шабаш, к бешенству страстей.
45 Мы дьявольским сиянием одеты.
Мешок игральных шулерских костей,
Исполненные скрытого злорадства,
Колдуньи, с кликой демонов-людей,
|
