— На кой чортъ мнѣ о ней думать! — вскричалъ Томъ. — Совсѣмъ это не къ чему! Будь она проклята, вотъ и все! — И Томъ заметался на постели, приводя ее въ страшный безпорядокъ.
— Этотъ малый и дѣвка здѣсь, что-ли? — мрачно спросилъ онъ, помолчавъ съ минуту.
— Здѣсь, — отвѣчала Доркасъ.
— Надо бы имъ перебраться черезъ озеро, — сказалъ Томъ, — и чѣмъ скорѣе, тѣмъ лучше.
— Они по всей вѣроятности такъ и сдѣлаютъ, — сказала тетка Доркасъ, спокойно принимаясь за вязанье.
— И вотъ еще что, — продолжалъ Томъ — у насъ есть товарищи въ Сандуски, они будутъ слѣдить за всѣми судами. Я вамъ это говорю, потому что хочу, чтобы они бѣжали, на зло Марксу — проклятая кукла! унеси его черти!
— Томасъ! — остановила Доркасъ.
— Говорю вамъ, бабушка, нельзя очень туго вязать человѣка, онъ можетъ лопнуть! — вскричалъ Томъ. — Ну, а насчетъ дѣвки, скажите, чтобы ее какъ-нибудь перерядили, потому ея примѣты посланы въ Сандуски.
— Мы объ этомъ позаботимся, — проговорила Доркасъ, не измѣняя своему обычному спокойствію.
Такъ какъ здѣсь намъ придется разстаться съ Томомъ Локеромъ, скажемъ ужъ заодно, что, проболѣвъ у квакеровъ три недѣли ревматической лихорадкой, которая присоединилась къ его прочимъ недугамъ, Томъ всталъ съ постели болѣе степеннымъ и разумнымъ человѣкомъ, чѣмъ былъ раньше. Онъ пересталъ заниматься ловлею бѣглыхъ невольниковъ, поселился въ одной изъ новыхъ колоній, посвятилъ себя охотѣ на медвѣдей, волковъ и другихъ дикихъ звѣрей, и скоро пріобрѣлъ извѣстность на этомъ новомъ поприщѣ. О квакерахъ онъ всегда отзывался съ большимъ уваженіемъ:
— Хорошій народъ, — говорилъ онъ, — хотѣли обратить меня въ свою вѣру, ну, да не на такого напали. А только скажу тебѣ, чужакъ, за больными ходить они мастера, первый сортъ! Ну и насчетъ всякихъ кушаній, печеній, тоже!
Узнавъ отъ Тома, что за ихъ партіей будутъ слѣдить въ Сандуски, бѣглецы сочли болѣе осторожнымъ раздѣлиться. Джим и его старая мать уѣхали раньше; а ночи черезъ двѣ Джоржъ и Элиза съ ребенкомъ были тайно переправлены въ Сандуски, гдѣ они нашли убѣжище подъ кровомъ гостепріимныхъ хозяевъ и могли приготовиться къ переѣзду черезъ озеро.
Мрачные дни ихъ остались позади, передъ ними вставала
— На кой чёрт мне о ней думать! — вскричал Том. — Совсем это не к чему! Будь она проклята, вот и всё! — И Том заметался на постели, приводя ее в страшный беспорядок.
— Этот малый и девка здесь, что ли? — мрачно спросил он, помолчав с минуту.
— Здесь, — отвечала Доркас.
— Надо бы им перебраться через озеро, — сказал Том, — и чем скорее, тем лучше.
— Они по всей вероятности так и сделают, — сказала тетка Доркас, спокойно принимаясь за вязанье.
— И вот еще что, — продолжал Том — у нас есть товарищи в Сандуски, они будут следить за всеми судами. Я вам это говорю, потому что хочу, чтобы они бежали, на зло Марксу — проклятая кукла! унеси его черти!
— Томас! — остановила Доркас.
— Говорю вам, бабушка, нельзя очень туго вязать человека, он может лопнуть! — вскричал Том. — Ну, а насчет девки, скажите, чтобы ее как-нибудь перерядили, потому её приметы посланы в Сандуски.
— Мы об этом позаботимся, — проговорила Доркас, не изменяя своему обычному спокойствию.
Так как здесь нам придется расстаться с Томом Локером, скажем уж заодно, что, проболев у квакеров три недели ревматической лихорадкой, которая присоединилась к его прочим недугам, Том встал с постели более степенным и разумным человеком, чем был раньше. Он перестал заниматься ловлею беглых невольников, поселился в одной из новых колоний, посвятил себя охоте на медведей, волков и других диких зверей, и скоро приобрел известность на этом новом поприще. О квакерах он всегда отзывался с большим уважением:
— Хороший народ, — говорил он, — хотели обратить меня в свою веру, ну, да не на такого напали. А только скажу тебе, чужак, за больными ходить они мастера, первый сорт! Ну и насчет всяких кушаний, печений, тоже!
Узнав от Тома, что за их партией будут следить в Сандуски, беглецы сочли более осторожным разделиться. Джим и его старая мать уехали раньше; а ночи через две Джорж и Элиза с ребенком были тайно переправлены в Сандуски, где они нашли убежище под кровом гостеприимных хозяев и могли приготовиться к переезду через озеро.
Мрачные дни их остались позади, перед ними вставала
