Фанни вздохнула: она подозрѣвала, что букли и прочія орудія ея красоты не дѣйствуютъ на сердце Николая. Служанка продолжала:
— Вотъ, если бы миссъ Матильда умѣла такъ же причесываться, да такъ же держать себя, тогда Джонъ Брауди.....
— Что̀, Джонъ Брауди? спросила Фанни съ любо пытствомъ.
—̀Ничего, сударыня; я только хотѣла сказать, что миссъ Матильда вертитъ головой, словно флюгеръ, а смотритъ, какъ ястребъ.
—̀Это оттого, Феба, что она всегда въ дурномъ об ществѣ. Посуди сама: мучной торговецъ, что̀ это? прилично ли? Фи!
— Такъ, сударыня. Но вѣдь и у нихъ есть глаза, слава Богу! Она, не хуже другихъ, умѣютъ отличить золото отъ песку..... О! я знаю, что̀ знаю!
— Феба! сказала миссъ Сквирсъ торжественно: что̀ скрывается подъ этими таинственными словами? Я тре бую, чтобы ты не скромничала попустому. Говори!
Феба была дѣвка лукавая: она знала, что угождать Фанни—единственный способъ не умереть отъ голоду и отъ холоду въ домѣ ея почтенныхъ родителей.
— Если вамъ непремѣнно угодно знать, сказала она, такъ конечно, я не смѣю ослушаться. Дѣло въ томъ, сударыня, что мистеръ Джонъ, какъ я вижу, совер шенно согласенъ со мною, и если бы не зашелъ такъ далеко съ миссъ Матильдой, то вѣрно промѣнялъ бы ее на миссъ Фанни.
— О, Боже! возможно ли! вскричала миссъ Фанни, всплеснувъ руками.
— Да такъ, сударыня; онъ влюбленъ въ васъ по уши.
— Бѣдный молодой человѣкъ! Я понимаю его стра данія. Несчастная Матильда! какъ мнѣ ее жаль!
Миссъ Сквирсъ въ чрезвычайномъ волненіи легла въ постель. Странная вещь—сердце женщины! Фанни
