Какъ солнечный лучъ я хотѣлъ бы
Въ окошко твое заблестѣть:
Чулки, башмаченки, и юбку
Помогъ бы тебѣ я надѣть.
Въ ямочкѣ хотѣлъ бы спать я
Подбородка твоего,
Чтобы слышать,—ты вздыхаешь,
Или все въ тебѣ мертво.
Кому то достанется счастье,
Которымъ свѣча обладаетъ:
Погаснувъ, она остается
Такъ близко, гдѣ ты.
Когда же захочетъ Создатель,
Чтобъ вспыхнуло пламя зари:
—Ты любишь меня?—Обожаю.
—И ты мнѣ позволишь?—Бери.
Всю ночь я не сплю, размышляю,
И помысломъ занятъ однимъ:
Когда же ты будешь моею,
Когда же я буду твоимъ.
Как солнечный луч я хотел бы
В окошко твое заблестеть:
Чулки, башмаченки, и юбку
Помог бы тебе я надеть.
В ямочке хотел бы спать я
Подбородка твоего,
Чтобы слышать, — ты вздыхаешь,
Или всё в тебе мертво.
Кому-то достанется счастье,
Которым свеча обладает:
Погаснув, она остается
Так близко, где ты.
Когда же захочет Создатель,
Чтоб вспыхнуло пламя зари:
— Ты любишь меня? — Обожаю.
— И ты мне позволишь? — Бери.
Всю ночь я не сплю, размышляю,
И помыслом занят одним:
Когда же ты будешь моею,
Когда же я буду твоим.