в партиях 2 Интернационала, сами занимали в решающих вопросах стратегии и тактики
пролетарской борьбы непоследовательную, «полуменыпевистскую», «полуцентристскую» позицию. «Левые с. — д. во 2 Интернационале — пи<ал Сталин, — и, прежде всего, в германской социал-демократии представляли слабую и немощную группу, организационно не оформленную, идеологически не подкованную, группу, 'боящуюся даже выговорить слово „разрыв44,,, раскол“»(Сталин, Вопросы ленинизма, 9 издание, стр. 605). К моменту войны левые во 2 Интернационале оказались изолированными центристско-оппортунистическим большинством, которое привело 2 Интернационал к краху. Только, большевики оказались в состоянии «организовать подлинно революционные элементы против предавшихся на сторону буржуазии вождей 2 Интернационала, оказались единственной последовательной, организующей революционный пролетариат силой.
Немецкий Ц. до войны является классическим примером этой разновидности довоенного оппортунизма и дал типический образец его в виде каутскианства (см.). В других странах Ц. в общем шел по стопам «каутскианства», но условия классовой борьбы и рабочего движения в каждой стране придавали Ц. различные характерные черты. Так, французский Ц. в довоенный период (см. Гед и ведизм) отличался от «каутскианства» бблыпим догматизмом, кажущейся прямолинейностью и ярко выраженным сектантством.
Несколько другие, временами неожиданно «архиреволюционные» формы принимал до войны русский Ц. — троцкизм. Россия была «узловым пунктом противоречий империализма», «в России подымалась величайшая народная революция, во главе которой стоял революционнейший в мире пролетариат, имевший в своем распоряжении такого — серьезного союзника, как революционное крестьянство России» (С т алин, Вопросы ленинизма, 9 издание, стр. 9).
В России была большевистская партия во главе с Лениным, единственная последовательная революционно — марксистская партия во 2 Интернационале. В этих условиях влияние каутскианства по вопросу о массовой стачке, насильственных методах низвержения капитализма и пр. и т. п. не могло иметь успеха среди масс. Поэтому русский Ц. — троцкизм — на словах признавал и массовую стачку, и вооруженное восстание, и даже диктатуру пролетариата. Мало того, в целях привлечения масс на свою сторону троцкизм не стеснялся выбрасывать лозунги, звучащие «левее» большевистских. Троцкистская теория «перманентной революции», извращавшая марксизм и перепрыгивавшая через буржуазно-демократический этап революции, лозунг Троцкого «без царя, а правительство рабочее» при одновременном утверждении, что революция в России может победить только при условии прямой поддержки ее западно-европейским пролетариатом, организованным в государственную власть, — все это было пышной революционной словесностью, прикрывавшей отказ от использования крестьянства в качестве революционного союзника пролетариата, неверие в возможность победы революции в России, фактический отказ от диктатуры пролетариата. Это был Ц., выросший на базе специфических условий России. Неудивительно, что троцкизм поддерживал оппортунистически-центристское болыпин — 570
ство 2 Интернационала: он выступал ярым противником большевиков с самого их возникновения, он сколачивал беспринципные блоки («августовский блок») против большевиков в эпоху реакции, он поставлял материал для клеветы на большевиков МСБ и Каутскому в том числе. Русскому Ц. — троцкизму не удалось, подобно немецкому и др. Ц., оказать на рабочее движение в России серьезное деморализующее влияние именно потому, что у нас была партия нового типа, партия большевиков во главе с Лениным, к-рая первая порвала с оппортунизмом и Ц., разоблачая их во всех их формах и разновидностях. В других странах Ц. принимал до войны также разнообразные формы: в Англии он ютился внутри Независимой рабочей партии; в Италии — внутри Итальянской социалистической партии, к-рая изгнала социал-империалистов типа Биссолати, но не смогла освободиться от оппортунистов и центристов, нёредко выступавших с весьма «левыми» лозунгами, прикрывавшими оппортунистическую сущность; в США — внутри Американской социалистической партии.
Война с особой силой вскрыла оппортунистическое убожество* и предательство центристов. Во всех странах центристы голосовали совместно с оппортунистами за кредиты на войну и поддерживали войну на стороне своей буржуазии. Для обмана масс Ц. устами «виртуоза лицемерия» Каутского выдвинул ряд бесстыдных лживых теорий. «Интернационал, — заявлял Каутский, — является инструментом мира, а не войны». Виноваты, мол, массы, так как они были охвачены шовинистическим угаром, и с. — д-тии ничего не оставалось делать, как возглавить «заблуждающиеся» массы. Ленин вскрыл всю мерзость этих рассуждений, указав, что голосовали не массы, а вожди, масс не спрашивали, их гнали в бой, а оппортунистыцентристы не ударили палец о. палец, чтобы протестовать против позорной бойни.
Эти рассуждения Каутского в той или иной мере разделялись центристами всех других стран, в т. ч. и Троцким, к-рый высказывался за поддержку фракции Чхеидзе в России. Все центристы поэтому выдвигали требование «амнистии» по отношению к с. — д. партиям — восстановления Интернационала после войны на довоенных основаниях. Вторым важным софизмом Каутского была его теория ультраимпериализма, которую Ленин квалифицировал в качестве «самой тонкой, наиболее искусно подделанной под научность и под международность, теорией социал-шовинизма» (Соч., том XVIII, стр. 252). Наконец, чтобы задержать отход масс от изменившей им с. — д-тии, Каутский выставил пацифистскую программу «борьбы» за мир, прикрывавшую аннексионистские планы немецкой буржуазии. Подобную же позицию занимали лонгетисты во Франции, независимцы в Англии, меньшевики в России, туратианцы в Италии и пр. Часть центристов, толкаемая революционизирующимися массами, вынуждена была декларировать о необходимости организовать в международном масштабе оппозицию против войны. К моменту созыва Циммервальдской конференции (см.) шедшие на «левый» маневр центристы пытались привлечь к руководству движением Каутского и его друзей и тем самым совершенно Изолировать большевиков во главе с Лениным, к-рые с первых же дней войны выставили программу революционного выхода иа войны, превращения
