507.
ФРАНЦИЯ
полье). Оно попрежнему в массе было мелким хозяйством крестьянина (цензитария или арендатора), экспл оптируемого сеньером, которому он продолжал выплачивать разнообразные феодальные платежи и повинности.
С ростом промышленности и городов, с повышением товарности сельского хозяйства в промышленных областях, особенно на севере и вблизи столицы, стали появляться крупные хозяйства — как крестьянские фермы, приарендовывавшие землю, так и крупные предприятия вроде ферм по откорму мясного скота, которые арендовали у сеньеров и церкви сразу большие площади. Появление крупных крестьянских хозяйств, работавших в первую очередь на рынок, свидетельствовало о дальнейшем расслоении крестьянства и выделении из основной массы среднего крестьянства деревенской буржуазии, с одной стороны, и многочисленного бедняцкого слоя мельчайших собственников или половников — с другой. Среди последних во 2-й половине 18 века стала быстро распространяться деревенская пром-сть. Крестьянство в целом продолжало находиться под гнетом сеньориального режима. Последний ощущался теперь пожалуй даже тяжелее, чем раньше, в виду повсеместного стремления сеньеров восстанавливать давно забытые права на те или другие повинности держателей и усиления нажима феодальных прав на крестьянина с целью более тщательной и систематической его эксплоатации. В условиях этого усиления гнета сеньериального режима и общего очень низкого уровня благосостояния крестьянства последнее с жадностью тянулось к земле. Говоря о периоде, предшествовавшем революции, нельзя упускать из вида существенного факта, который замалчивается буржуазной историографией: крестьянские восстания, раздавленные во время расцвета абсолютизма Людовика XIV в 60—70 — х годах 17 века, к концу 18 века, накануне революции, снова разливаются широкой волной в большинстве провинций Ф.
Общему накоплению богатства в руках буржуазии сопутствовали развитие естественнонаучного мышления, материализм и рационализм общего мировоззрения, провозглашение общественных идеалов буржуазии абсолютными, неотъемлемыми, естественными правами человека. Политическое сознание буржуазии, отвернувшись окончательно от абсолютизма, ищет более подходящей для себя формы организации в виде конституционной монархии (Монтескьё, см.) или прислушивается к проповеди радикального демократизма (Руссо, см.).
Литература, пресса и салоны (см.) служат выражением обществ, мнения, к-рое стоит в резкой оппозиции ко двору и королю. Обе группы господствующего класса — дворянство и духовенство — переживают процесс окончательного паразитического вырождения. Сравнительно небольшое по отношению ко всей нации число дворян и высшего духовенства владеет огромными земельными богатствами, является единственным собственником сеньериальной ренты во всех ее видах (включая и церковную десятину), освобождено от налогов (за исключением «двадцатины»), но в большинстве случаев даже и не заглядывает в свои с^ньерии. Дворянство живет в лучшем случае службой в армии, но гл. обр. питается милостями и пенсиями короля и занимается вместе с «финансистами» спекуляциями вокруг финансовых операций госу 508
дарства. Духовенство ведет веселую и привольную жизнь, мало заботясь о своих прямых обязанностях и сваливая их на низшее, особенно сельское духовенство, к-рое влачит жалкое существование, деля с крестьянином его невзгоды и нищету и пылая вместе с ним ненавистью к существующему порядку (Ж. Мелье, см.). — Король Людовик XVI, внук умершего короля, вступил на престол (1774), когда ему было 20 лет.
В юности это был «толстый парень, неповоротливый и дурно воспитанный, с взъерошенными волосами и черными руками, который дрался со своими братьями и фальшиво пел в церкви».
Он был простоват, его плохо учили. Любимыми его занятиями — были слесарное ремесло и охота, после к-рой он много ёл и болел желудком.
Когда его женили (1770), он не в пример своим предшественникам сделался добрым семьянином, но подпал под влияние «австриячки», своей жены, дочери императрицы Марии Терезии.
Мария Антуанетта была красива, легкомысленна и расточительна, но достаточно упряма там, где дело касалось увольнения* не нравившихся ей лично государственных деятелей. Вступив на престол, Людовик XVI назначил генеральным контролером финансов экономиста-физиократа Тюрго (см.). Начало царствования обещало стать эрой «просвещенного абсолютизма». Тюрго, последний великий министр старой монархий, был истым представителем просвещенной буржуазии 18 века. Его кратковременная деятельность, а в еще большей степени его никогда не осуществленная программа отражали интересы буржуазии. Он сократил расходы на двор и доходы откупов, добился уменьшения дефицита с 48 до 17 млн. Он разрешил свободную торговлю хлебом, уничтожил государственную дорожную барщину (согуёе des routes), упразднил цехи (впрочем они скоро были снова восстановлены) и проектировал широкую реформу социального характера: отмену феодальных повинностей, организацию местного самоуправления, учреждение королевского муниципалитета (представительного учреждения) с совещательными правами. Но никакие реформы уже не были возможны, раз они задевали чьилибо привилегии. Придворные и откупщики, спекулянты хлебом, терявшие от свободы хлебной торговли, духовенство, у Поторого министр намеревался изъять дело воспитания, и парламент, с к-рым он не желал считаться, — соединили свои усилия и, воспользовавшись беспорядками, вызванными дороговизной хлеба по случаю неурожая (мучная война 1775), свалили Тюрго (1776).
На место Тюрго у финансов стал женевский банкир Неккер (1776—78). Финансы сделались пробным камнем каждого министра и жерновом на шее абсолютизма, от к-рого он пошел ко дну.
Неккер снова стал прибегать к займам (106 млн. ливров только в 1777), и государственный долг скоро дошел до 600 млн. ливров. Но достаточно было министру опубликовать бюджет с указанием: 28 млн., истраченных на подарки и милости, как его уволили, хотя он и скрыл от публики истинный дефицит, доходивший до 114 млн. л.
Париж был возмущен его отставкой. Война d Англией на стороне сев. — американских колоний, боровшихся за свою независимость, не возвратила французам Канады (1783), но увеличила государственный долг еще на 220 млн.
При расточительном Калонне (1783—87) он продолжал расти, как снежный ком (до 1.200.000 ливров). Запутавшись окончательно*
