борьбы с Австрией объединились самые различные и даже противоположные элементы — от Д. Гарибальди и Мадзини (см.) до неаполитанских Бурбонов. Понятно, что «поддержка» национально-освободительного движения такими союзниками, как Пий IX (см. Пий) или неаполитанский король, не могла быть не чем иным, как маневром боявшихся за свою корону монархов, пытавшихся этими заигрываниями с национально-освободительным движением, этим перекрашиванием в «либеральных» государей поставить преграду развитию революции в собственной стране и несколько укрепить свои позиции. Вставший во главе национальной войны против Австрии пьемонтский король Карл Альберт сделал это, явно в результате внешнего давления, уже после того, как стихийное движение против австрийцев в Ломбардо-Венецианском королевстве приняло такие масштабы, что Альберт имел все основания опасаться, как бы воссоединение Италии не произошло помимо него, вопреки его честолюбивым династическим планам. Поражение армии, во главе к-рой стоял такой руководитель, было предрешено заранее. Однако первые месяцы 1848 были месяцами триумфального шествия революции. После героических миланских «пяти дней» (см.), этой, по выражению Маркса — Энгельса, самой славной революции из всех революций 1848 (см. Маркс и Энгельс, Соч., т. VI, стр. 259), австрийцы были выброшены из Италии, и ломбардские города один за другим объявляли о присоединении к Пьемонту.
В Англии революционные события на континенте не остались без мощного отклика. Под их влиянием имеет место в апреле 1848 последний подъем чартистского движения.
4/IV 1848 был созван третий национальный Конвент, на к-ром, однако, верх взяли вожди правого крыла чартизма, — отвергшие мысль о восстании; конвент постановил организовать 10/IV грандиозную демонстрацию в Лондоне, в связи с подачей новой, третьей петиции парламенту. Но правительству, мобилизовавшему огромные вооруженные силы, удалось сорвать демонстрацию, а парламент отверг чартистскую петицию. Последовавшие затем репрессии предрешили разгром чартистского движения, а начавшийся экономия, подъем временно смягчил классовые противоречия.
Революционные события 1848 нашли также отклик в ряде других европейских стран. Первые победы революции во Франции, Германии, Италии явились толчком для роста либеральных движений (Бельгия, Испания, Нидерланды и др.) и развития первых ростков рабочего движения (транитское движение в Норвегии).
Кое-где (Бельгия) правительству удалось, сконцентрировав войска, помешать дальнейшему развитию движения; нов ряде стран монархии, устрашенные судьбой Луи Филиппа, поспешили пойти на уступки. Типичен пример Нидерландов, где король Вильгельм II после Февральской революции в Париже по собственному циничному признанию, «в 24 часа стал либералом» и согласился на изменение конституции в либеральном духе. В России отзвуки революционных событий были особенно сильны в западных губерниях. В пограничных областях распространялись листовки, не только информировавшие о событиях в Западной Европе, но и призывавшие к свержению самодержавия и к борьбе против национального угнетения.Среди крестьян усилились слухи о скором освобождении крепостных; царские чиновники доносили о массовом неповиновении, об от^ казах от уплаты податей, об уклонении от рекрутского набора. Чрезвычайно сильным было влияние событий 1848 на формирование русской разночинной революционной интеллигенции.
Июньское восстаниевПариже.
Октябрьское восстаниев Вене и наступление реакции. Французская буржуазия уже с первых дней революции начала готовить расправу с парижским про-г летариатом. Социалистическая революция «бьь ла невозможна во Франции в половине прошлого века» (Ленин, Соч., т. XI, стр. 473), но для буржуа достаточно было и тех смутных социалистических чаяний, которые выражались в форме требования «социальной республики», «права на труд». Поэтому «для буржуа, находившихся у государственного кормила, первой заповедью было разоружение рабочих» [Энгельс, Введение к «Гражданской войне во Франции», в кн.: Маркс, Избранные произведения, т. II, 1940, стр. 359].
Мелкая буржуазия, крестьянство, напуганные активностью пролетариата, перешли в лагерь реакционной, собственнической буржуазии и обеспечили ей полную победу на выборах в Учредительное собрание. В нем преобладали буржуазные республиканцы. Собрание порвало со всеми иллюзиями Февральской революции и провозгласило буржуазную республику. Решительное столкновение между февральскими союзниками назревало. Декрет временного правительства от 16/1II о дополнительном 45 — сантимовом налоге оттолкнул от республики крестьян. Таким образом, против парижского пролетариата выступила вся страна. Поражение пролетариата было предрешено, и только исключительному героизму парижских рабочих нужно приписать тот факт, что июньское восстание, эта «первая великая гражданская война между пролетариатом и буржуазией» (Ленин, Соч., т. XXIV, стр. 249), начавшись 23/VI, лишь с трудом было подавлено к 26/VI. Июньское восстание было кульминационным пунктом развития всей европейской революции 1848. Оно было «первой великой битвой между обоими классами, на которые распадается современное общество. Это была борьба за сохранение или уничтожение буржуазного строя» (Маркс, Избранные произведения, т. II, 1940, стр. 176).
Победа буржуазной республики в июньские дни на самом деле была ее поражением.
Избавившись от призрака «красной опасности», крупная буржуазия, интересы которой представляла находившаяся у власти партия «трехцветных республиканцев», расправилась со своим июньским союзником, мелкой буржуазией. Бесславный разгром демонстрации 13/VI 1849 оказался вторым этапом контрреволюционной эпопеи; заключительным ее действием явился бонапартистский переворот 2/ХП 1851, когда буржуазные республиканцы, своей политикой в течение 4 лет сами подготовившие свою гибель, тщетно взывали к парижскому народу: буржуазная республика рушилась, и в ее защиту не выступили ни рабочий класс, ни мелкая буржуазия. Луи Наполеон сумел использовать как ненависть крестьян к «45 — сантимовой республике», так и тот факт, что «открытая
