РАБЛЕ (Rabelais), Франсуа (1494—1553), великий франц. писатель эпохи Возрождения, гуманист. Крупнейший знаток античности. Р. был монахом, врачом, путешественником, священником в Медоне; опубликовал книги по топографии, археологии, комментировал античные трактаты по юридическим вопросам. В полной мере относятся к нему слова Энгельса, характеризующие титанов эпохи Ренессанса: «Люди, основавшие современное господство буржуазии, были чем угодно, но только не буржуазноограниченными» (Энгельс, Диалектика природы, в кн.: Маркс и Энгель с, Соч., т. XIV, стр. 47, 6).
Литературную деятельность Р. начал в период расцвета франц. гуманизма и закончил ее в годы усиления феодальной реакции, когда во всей стране запылали костры инквизиции.
Мировую славу Р. приобрел своим грандиозным фантастическим романом «Гаргантюа и Пантагрюель» («Gargantua et Pantagiuel»), в к-ром создал бессмертные образы великанов Гаргантюа и его сына Пантагрюеля, мудреца и гуманиста. Над романом Р. работал в течение 20 лет. Издание романа началось в 1532 и закончилось через 11 лет после смерти автора — в 1564. Роман состоит из 5 частей, из к-рых 1 — я описывает Гаргантюа, а остальные — деяния Пантагрюеля. Сюжетной основой для романа Рабле послужила пользовавшаяся в то время большой популярностью народная лубочная книга о великане Гаргантюа. Если первые две книги (1 — я — «Повесть об ужасающей жизни великого Гаргантюа, отца Пантагрюеля» — 1534, и 2 — я, вышедшая ранее первой, — «Пантагрюель, король жаждущих, в его подлинном виде, с его ужасающими деяниями и подвигами», 1532) романа проникнуты оптимизмом и безграничной верой в торжество разума и культуры, то в третьей (1546), четвертой (1552), пятой (1564) книгах появляются элементы горечи и даже пессимизма. Но именно в последних книгах романа «героических деянцй и речений доброго Пантагрюеля» особенно блестяще проявляется реализм Р., острота и яркость его сатиры. Под фантастическими образами романа вскрывается подлинная, реальная действительность Франции 16 в. с засильем католицизма, монахами-чревоугодниками, религиозными войнами, феодальными распрями, преследованием еретиков, отсталой, схоластической системой образования, воплощением которой была Сорбонна.
Раскатистый жизнерадостный смех, соленая народная шутка, веселая насмешка, гипербола и буффонада — средства могучей сатиры Р., к-рые он обрушивает на устои феодализма, борясь за гуманистическую культуру и идеал гармонического человека — истинного продукта природы, к-рый заботится не о том, чтобы быть богатым, а о том, «чтобы прожить весело».
В центре внимания Р. — оплот средневекового мракобесия — католическая церковь. В смешных и отвратительных образах «папиманов» рисует Р. приверженцев католицизма; сущность «святых декреталий» — предмет благоговей 746
ного преклонения «папиманов» — получает должную оценку вострых, откровенных до цинизма шутках и анекдотах героев романа — братаЖана и Панурга. Духовенство различных рангов Р. показывает в образах прожорливых птиц — обитателей Звенящего острова, живущих за счет поборов «со всех концов света»; во главе этого отвратительного4 царства пернатых — наиболее страшное чудовище — «папего» (папа римский).
Уничтожающей насмешке подвергает Р. систему франц. суда, формализм и взяточничество судейских чиновников (глава о «Пушистых котах», о судье Бридуа). Не ускользают от критического взора Р. и темные стороны нарождавшейся капиталистич. цивилизации, жадность, корыстолюбие и скупость купцов, ростовщиков и пр. (наиболее характерна известная новелла о так наз. Панурговом стаде).
Плебейские мотивы в творчестве Р. звучат особенно сильно. В сказках-новеллах, обильно вкрапленных в художественную ткань романа, наряду с ядовитыми нападками на монахов, сутяг и пр., показаны нужда и лишения народных масс (сказка о крестьянине и чорте, о налоге на дым и др.). Язык романа сочный и красочный, изобилует меткими народными пословицами и прибаутками. Католицизму (а в определенной мере и кальвинизму, чуждому Р. своим аскетизмом и религиозной нетерпимостью) Р. противопоставляет деистическое толкование единства бога и природы, сочетающееся у него с элементами материализма, правда, наивного и примитивного. Обрушиваясь на схоластику и догматику, Р. развивает гуманистическую теорию единства физического и духовного воспитания человека на основе изучения античной культуры, природы, хозяйства, окружающей жизни. Гаргантюа из грязного обжоры и тупицы, каким его сделали схоласты, превращается под влиянием воспитателя, гуманиста Понократа, в образованнейшего человека своего времени, гиганта не только по росту и физической силе, но и по своим нравственным и духовным качествам. Таковы же методы воспитания и в утопическом Телемском аббатстве, куда воспрещается вход «сутягам, стряпчим, мироедам, писцам, приказным, судьям старого толка и прочего рода фарисеям... ханжам, ростовщикам, скрягам, менялам, кулакам, представляющим оскорбление рода человеческого».
Девиз обители: «делай, что хочешь». Под этим лаконическим лозунгом разумеется присущее гуманистам воззрение об «естественном» человеке, одаренном от природы добродетелями, совершенствующимися в соответствующих условиях; идеальным образцом такого рода условий и является Телем, где личности предоставлены все возможности для развития заложенных в ней сил и способностей. Теория Р. о свободной, гармонически-развитой личности была мечтой, утопией, неосуществимой в условиях ближайшего будущего — капитализма, исторически неизбежно шедшего на смену феодальному строю, гибели к-рого гуманисты способствовали. Но эта мечта была смелой идеей великого художника-гуманиста, освободившего умы от феодальной идеологии и не ведавшего еще цепей идеологии^буржуазной.
Соч. Р.: Cbuvres de Francois Rabelais, Edition critique риЬИёе par A. Lefranc, t. I — И, P., 1912—13. Pyc. пер.: Повесть славного Гаргантуаса, страшнейшего великана из всех доныне находившихся в свете, СПБ, 1790; Гаргантюа и Пантагрюэль, пер. В. Пяста, под ред. И. И.
Гливенко, М. — Л., 1929; Гаргантюа и Пантагрюэль, пер.
В. А. Пяста, ред. Б. А. Кржевского, Л., 1938.
