звавшая у зрителя-разночинца восторженную сценку: «Шире дорогу... Правда на сцене идет.
Конец сценическим пейзанам, конец Кукольнику. Воплощенная правда выступила на сцену». Н. А. Добролюбов, признававший «главным достоинством художественного произведения жизненную правду его», высоко оценил талант Островского прежде всего за «верность действительности, жизненную правду в его произведениях». Комедии О. требовали новых приемов игры, осложненных наблюдениями над новыми явлениями общественной жизни.
М. С. Щепкин отрицательно отнесся к драматургии О., говоря: «бедность не порок, да и пьянство не добродетель»; ему вторил, позднее перешедший на сторону Островского, Шумский: «вывести на сцену актера в поддевке да в смазных сапогах — не значит сказать новое слово».
П. М. Садовский, С. Васильев, Никулина-Косицкая и другие артисты Московского Малого театра, гениальный Мартынов, артист Александрийского театра, взяли под защиту О. и создали новую школу актерского мастерства.
Великому драматургу пришлось испытать много терний на своем писательском пути.
Цензура запрещала ряд пьес к постановке («Доходное место» в декабре 1857 было запрещено к представлению во всех театрах; «Воспитанница» — в 1859; «Козьма Минин» — в октябре 1863, и пр.). Дирекция императорских театров намеренно не давала ходу его пьесам.
В 1866 О. в письме к актеру Бурдину признавался, что он намерен «совсем оставить театральное поприще. Выгод от театра я почти не имею, хотя все театры в России живут моим репертуаром; начальство театральное ко мне не благоволит, а мне уже пора видеть не только благоволение, но и некоторое уважение; без хлопот и поклонов с моей стороны ничего для меня не делается, а ты сам знаешь, способен ли я к низкопоклонству; при моем положении в литературе играть роль вечно кланяющегося просителя тяжело и унизительно... Давши театру 25 оригинальных пьес, я не добился того, чтобы меня хоть мало отличили от какогонибудь плохого переводчика». Несправедливо резкие нападки критиков заставляли О. писать о себе: «Я дошел до крайней нерешительности... обруганный со всех сторон за свою честную деятельность». Ко всему этому наблюдалось охлаждение публики, предпочитавшей О. оперетки или пьесы с запутанной интригой.
Но творчество О. получило высокую оценку и мощную поддержку со стороны Добролюбова, написавшего две замечательные статьи — «Темное царство» (1859) и «Луч света в темном царстве» (1860). В этих статьях великий критикреволюционер подчеркивал «общенародные черты» типов О., пафос обличения российской азиатчины, порожденной политич. строем самодержавия, и «возникающее движение» протеста угнетенных против угнетателей. Симпатии к драматургу демократически настроенных зрителей, сознание великой роли театра для народных масс, и стремление активно служить на избранном поприще русскому народу — помогали О. побеждать мрачные настроения и напряженно работать над созданием своего театра. Он писал критич. статьи, беллетристич. очерки, но в центре его творческой жизни был театр, репертуар, актеры и зритель.
О. неоднократно выступал с публичным чтением своих пьес, участвовал в любительских спектаклях, руководил постановками своихпьес в провинции (например, в Саратове постановкой «Грозы», в начале июня 1865), в Московском артистическом кружке, организованном в 1865, где начали свою сценическую карьеру М. П. Садовский, О. О. Садовская; составлял либретто для композиторов («Воевода» — для Чайковского, «Не так живи, как хочется» — для Серова); переводил с иностранных языков пьесы (Шекспир, Сервантес, итальянские авторы, южно-индийская народная драма «Дэвадасси-баядерка»); принимал участие в коллективной работе с драматургами (Соловьевым, Невежиным и др.).
В 1870 Островский был одним из учредителей Общества русских драматических писателей.
В 1882 он составил «Докладную записку об устройстве в Москве частного народного театра».
В этой записке он высказал свои задушевные мысли о необходимости создания народного, национального, всероссийского театра, к-рого «жаждет новая, простая свежая русская публика», крестьянская и рабочая. «Театр с честным, художественным, здоровым народным репертуаром необходим для Москвы, — писал О. — Такой театр был бы поистине наукой и для русского драматического искусства... Стены существующих театров узки для национального искусства: в них нет хорошо сформированной труппы для бытового и исторического репертуара, в них нет места для той публики, для которой хотят писать и обязаны писать народные писатели. Русские авторы желают пробовать свои силы перед свежей публикой, у которой нервы не очень податливы, для которой требуется сильный драматизм, крупный комизм, горячие искренние чувства, живые и сильные характеры. Драматическая поэзия ближе к народу, чем все другие отрасли литературы; всякие другие произведения пишутся для образованных людей, а драмы и комедии для всего народа. Эта близость к народу нисколько не уничтожает драматической поэзии, а, напротив, удваивает ее силы и не дает ей опошлиться и измельчать; и только те произведения пережили века, которые были истинно народными у себя дома; такие произведения современем делаются понятными и ценными для других народов, а, наконец, и для всего света». — В этой борьбе за народный театр против казенного — «императорского», за общественный театр с репертуаром, к-рый отражал бы современность, близкую народу, и историческое прошлое, возбуждавшее «народный патриотизм», — подлинное лицо О. — великого реалиста, чувствовавшего и сознававшего свою близость к народу, к демократии, к передовым общественным группам. О. считал близким себе великого поэта революционной демократии Некрасова. В конце 1869 он писал ему: «Мы с вами только двое настоящие народные поэты, мы только двое знаем его (народ. — Ред.), умеем любить его и сердцем чувствовать его нужды без шаблонного западничества и без детского славянофильства». — Еще в 1849, находясь в Щелыкове, имении своего отца, О. записал: «Я начинаю привыкать к деревне; я обошел почти все окрестности, познакомился кой-с кем из мужиков, видел крестьянский праздник. И все это хорошо... А какой народ здесь!». В 1856 О., участник «литературной экспедиции», организованной морским ведомством, находясь в Твери, отмечает «бедность», «ничтожную заработную плату» мелкого рабочего люда. О. составил «Опыт волжского
