и завоевательную политику русского самодержавия (победные оды), придавая законченную форму дворянскому эпикуреизму. Державиным заканчивается в России господство придворного К. — В драматургии Озерова (см.) К. разе является сентиментальными элементами. «Классические» тенденции в русской литературе начала 19 в. (напр. неоклассицизм Батюшкова, отчасти раннего Пушкина) вырастают на другой социальной почве и ничего общего не имеют с К. 18 в. Буржуазный К. в России благодаря особенностям исторических условий не имел распространения. Отдельные попытки в 18 в. перенести на русскую почву идею буржуазной «гражданственности» («Вадим» Княжнина, см.) были искореняемы самодержавием.
Несомненное влияние буржуазного К. на поэзию, связанную с движением декабристов (Кюхельбекер, Рылеев, «Кинжал» Пушкина), не создало однако сколько-нибудь законченных и влиятельных образов.
Большую роль в художественном оформлении стиля классицизма в России сыграла поэтика французского классицизма. — Художественные особенности классицизма получают свое выражение в господстве стихотворных высоких «жанров» (ода, героическая поэма, сатира), в иерархии языка (учение Ломоносова о трех «штилях» — высоком, среднем и низком).
Лит.: Schlegel A. W., Vorlesungen iiber schdne Literatur und Kunst, hrsg. von J. Minor («Deutsche Literaturdenkmale», № 17—19), Heidelberg, 1884; его же, Comparaison entre la Phddre de Racine et celle d’Euripide, P., 1807; Hegel Q. W. F., Vorlesungen iiber die Aestatik, Bd III (Sammtliche Werke, Bd XIV, Stuttgart, Fromann’s Verlag, 1928); Sainte Beuve, Port Royal, 2 dd., 5 vis, P., 1860; Bruneti ёге F., Histoire de la littdrature franchise classique, v. VII, Paris, 1912; его же, Etudes critiques, v. IV, P-, 1880—1903; его же, Conferences de I’Oddon, Les Epoques du theatre fran$ais (1636—1850), nouv. 6d., Paris, 1895;Faguet R., 17 sidcle, Etudes litldraires, 20 6d., P., 1901; Parfait Fr. et CL, Histoire du theatre francais, P., 1745—1749; F a g u e t E., Histoire de la podsie fran^aise de la Renaissance au romantisme..., 1. 1 — III, P., 1927; Lebretо n A., Le roman au 17 sidcle, P., 1890; L о t h e i sen Fr., Creschichte der franzdisichen Literatur im 17 Jahrhundert, Band I — II, Wien, 1877—79; D esch anel E., Le romantisme des classiques, series 1—5, P., 1885—1888; Лессинг Г., Гамбургская драматургия, М. — Л., 1936; его же, Лаокоон, [М. — Л.], 1933; КраниЭ, Опыт философии литературы..., пер. М. Славинский, СПБ, 1902; Плеханов Г., Искусство и общество, Соч., т. XIV, М. — Л., 1923—27, СакулинП., История новой русской литературы (Эпоха классицизма), М., 1918; Гуковский Г. А., К вопросу о русском классицизме (в сб. ст. «Поэтика»), Л., 1918; его же, Русская поэзия 18 в., Л., 1927; «Литературное наследство», М., 1933, № 9—10 (18 в.).
КЛАССИЦИЗМ МУЗЫКАЛЬНЫЙ, в буржуаз ном музыковедении обозначает музыкальный стиль, возникший в 18 в. во Франции, Германии и Италии на основе синтеза и преодоления прежде господствовавших стилей — «строго контрапунктического» и «галантного». К. м. создал новые формы выражения, сочетавшие четкую стройность музыкального построения с искренностью и глубиной его содержания.
К. м. отличается от классицизма других видов искусства тем, что не воспроизводит образцов античной музыкальной культуры в силу того, что античная музыка проникла в последующие века гл. обр. в качестве теоретических материалов, а образцы музыки, как таковой, крайне ограничены и частью не проверены. Наиболее яркими представителями К. м. являются основоположники и продолжатели т. н. Венскойшколы Бах К. Ф. Э., Гайдн И., Моцарт В. (см.) и др.
КЛАССИЧЕСКАЯ ПОЛИТЭКОНОМИЯ, см. Классическая школа в политической экономии.КЛАССИЧЕСКАЯ ШКОЛА в уголовном праве, зародившаяся перед французской буржуазной революцией 1789, сохраняет господствующее положение в буржуазной теории уголовного права до последнего времени. Основные принципы К. ш. в лице ее ранних представителей (Беккариа) представляют собой уголовно-политические требования боровшейся за власть буржуазии. Беккариа и др. требовали равенства наказаний независимо от сословной принадлежности обвиняемого, ограничения судейского произвола, ограничения ответственности виной, выявившейся в совершении конкретного преступления, ограничения применения смертной казни и увечащих наказаний. В 19 в., после прихода во Франции буржуазии к власти, К. ш. теряет свою революционность и свои положения строит не столько на взглядах школы естественного права Беккариа, Вольтера и Монтескье, сколько на философских системах Канта и Гегеля. — Преступление, по учению К. ш., является порождением злой воли, возникающей самопроизвольно (сознающая воля у Гегеля). К. ш. таким образом выдвигала индетерминизм в уголовном праве. Маркс и Энгельс объясняют политическое значение кантовского индетерминизма так: «Ни он (Кант. — Г. В.), ни немецкие бюргеры, приукрашивающим выразителем интересов которых он был, не заметили, что в основе этих теоретических мыслей буржуазии лежали материальные интересы и воля, обусловленная и определенная материальными производственными отношениями; поэтому он отделил это теоретическое выражение от выражаемых им интересов, превратил материально мотивированные определения воли французской буржуазии в чистые самоопределения „свободной воли“, воли в себе и для себя, человеческой воли, и сделал из нее таким образом чисто идеологические моральные постулаты и логические определения» (Маркс и Энгельс, Соч., т. IV, стр. 175—176). — Преступление является нарушением абстрактной нормы права, справедливости. Наказание — справедливое возмездие, вытекающее из «категорического императива». — безусловного требования разума (Кант), отрицание преступления, к-рое в свою очередь является отрицанием права (Гегель). Наказание не преследует никаких утилитарных целей и назначается как неизбежное следствие совершенного преступления. Будучи справедливым возмездием за преступление, оно должно быть строго пропорционально тяжести совершенного преступления. Эти теории наказания Канта и Гегеля, развитые их последователямикриминалистами (напр. Захариа, Кестлин), обычно называются абсолютными теориями. В абсолютных теориях классовый интерес буржуазии, борющейся посредством наказания с опасными для нее поступками — преступлениями, заслоняется якобы отказом от защиты какого бы то ни было интереса вообще и подменяется ссылкой на те или иные абстрактные начала. Однако в своем «чистом» виде эти теории оказались слишком далекими от практич. требований уголовной политики буржуазии. Поэтому К. ш. выдвинула т. н. относительные теории, в к-рых она пыталась сочетать принцип пропорционального возмездия с утилитарными целями наказания. Согласно относительным теориям, наказание применяется не потому, что совершено преступление, а для того, чтобы преступления не совершалось.
