ков составляло дворянство, служилый помещичий класс, чьи интересы определяли и темы, обсуждаемые 3. с., и самый момент его созыва.
Характерно преобладание столичного дворянства и придворных служилых московских кругов, связанных в своем феодальном прошлом с провинциальным дворянством и считавшихся заодно и представителем последнего. Кроме основных представителей помещичьего крепостнического класса в 3. с. принимало участие крупнейшее купечество, являвшееся вместе с тем финансовым агентом московского правительства, выполнявшее ряд функций по сбору пошлин, налогов и пр. и отвечавшее за правильность поступлений своим капиталом. Судя по «приговорам» (постановлениям) 3. с., выносившимся отдельно по «чинам» (сословиям), крупное купечество, участвовавшее в 3. с., не только никогда не играло в последних руководящей роли, но и не вело какой-либо самостоятельной линии, являясь подголоском дворянства и его правительства. Классовое помещичье лицо 3. с. особенно оттеняется тем обстоятельством, что из числа сословий, созываемых на собор, было исключено крестьянство: участие 12 «уездных людей» на соборе 1613, среди к-рых имелись «люди» из черных волостей и дворцовых сел, не меняет общей картины, так как эта группа состояла из мелких служилых людей южных уездов и представителей крупноземельных некрепостных северных крестьянских общин. Классовое помещичье лицо имела конечно и группа крупных церковных феодалов, духовенства, неизменно участвовавшего в 3. с.
На соборе 1566 всего присутствовало 374 человека; группа дворянского правительства была представлена высшими сановниками и дельцами Московского государства — 29 боярами, окольничьими, государевыми дьяками и 33 простыми дьяками и приказными людьми; служилое дворянство, группа к-рого составилась из различных чинов и рангов московской служебной лествицы, состояла из 97 дворян «первой статьи», 99 дворян и детей боярских «второй статьи», 3 торопецких и 6 луцких помещиков; церковные феодалы были представлены 32 лицами — архиепископами, епископами, архимандритами, игуменами и «монастырскими старцами». В группу крупного купечества входили 12 «гостей», крупнейших коммерсантов Московского государства и агентов царской торговли, 41 человек «торговых людей москвичей» и 22 человека «смольнян» (повидимому крупных купцов, ведших торг с Западной Европой через Смоленск). Характерен и состав 3. с. 1598, на к-ром присутствовало 512 членов — 52 чел. окольничьих, бояр, думных дворян и думных дьяков, 30 чел. дьяков московских приказов, 18 представителей дворцовой администрации, 267 чел. военно-служилых дворян, 109 представителей высшего духовенства и 36 человек крупных купцов (21 «гость» и 15 старост московских, торговых сотен).
Долгое* время первым 3. с. считался «собор 1550», легендарность к-рого доказана в наст, время (известие о нем оказалось позднейшей интерполяцией, вставленной в Хрущевский список Степенной книги середины 17 в.). Первый исторически вполне бесспорный 3. с. созван в 1566 в связи с затянувшейся Ливонской войной (см.), вопрос о продолжении или окончании к-рой остро стоял для помещичьего дворянского класса (неудачный ход затеянной дворянством войны приписывали боярской изме 752 не), — войну было решено продолжать. Конец 16 века, отмеченный тяжелым хозяйственным кризисом, является острым для дворянства моментом закрепления его политической власти — надломив боярство опричиной (см.), дворянство борется за своих ставленников на царском престоле; в этой связи приобретает значение 3. собор 1584, «утвердивший» царя Федора Ивановича на престоле, и собор 1598, избравший на царство дворянского ставленника — Бориса Годунова.
Этот последний собор созывается уже в обстановке нарастающей крестьянской революции — т. н. «Смутного времени», — в условиях которой он приобретает характерное лицо органа борьбы помещиков с восставшим крестьянством. Это лицо особенно ярко проявляется в 3. с. 1613, избравшем на царство первого Романова — Михаила Федоровича, ставленника дворянских кругов, поддержанного крупным купечеством; характерно обострение борьбы помещичьих группировок на соборе — «помноги дни бысть собрании людям, дела же утвердитине могут и всуе мятутся семо и овамо», говорит летописец. Лишь предложенный кандидат из дома Романовых оказался лицом, на к-ром сошлись интересы встревоженных грозой крестьянской революции дворянских групп.
Последующие 3. с. 1616, 1618—19, 1620—1622, 1633, 1637 и 1642 созываются в обстановке закрепления дворянского самодержавия и подавления крестьянских волнений — последних волн прошедшей революционной бури. Темы, обсуждавшиеся на этих соборах — вопросы внешней политики, тесно связанные с выработкой устойчивых форм организации военной службы дворянства, и вопросы выжимания новых податей с закрепощаемого крестьянства.
Важным показателем закрепления помещичьего господства является собор 1648—49, выработавший известное «Уложение» царя Алексея Михайловича, оформившее помещичье «право» на эксплоатацию крепостных крестьян и явившееся важным памятником помещичьей власти над «мужиком» и закрепления крепостных отношений. 3. с. 1650 решал вопросы, связанные с подавлением революционных восстаний й Пскове и Новгороде, соборы 1651 и 1653 имели суждение о «Литовском деле», т. е. о войне с Польшей и о захвате Украины. Последний 3. с., созванный в 1682, также явился характерным проводником классовой дворянской политики: он провел уничтожение местничества (см.).
В конце 17 в. 3. с. исчезают. Причины этого лежат в укреплении дворянской самодержавной власти, переставшей нуждаться в опоре, подобной 3. с., т. к. самодержавно-помещичье господство над крепостным крестьянством было уже достаточно закреплено как в установившихся крепостнических хозяйственных отношениях, так и в административной сфере. В связи с этим помещичья власть потеряла и нужду в маскировке своего классового существа собраниями «всей земли».
Дворянско-буржуазная историография проявила острый интерес к проблеме 3. с. во второй половине 19 века, в эпоху развития российского капитализма. В это время возникают все основные специальные работы о земских соборах — К. Аксакова, Н. Костомарова, Б. Н. Чичерина, Дитятина, Латкина, В. О.
Ключевского. Это объясняется нарастающей опасностью массового революционного движения, в обстановке которой дворянство искало
