шение социал-фашистов, в частности Международного комитета работниц Амстердамского Интернационала, к труду замужних женщин (вопрос о т. н. Doppelverdienentum), ничем по существу не отличающееся от позиции реакционных буржуазных элементов, отводящих место женскому труду только в семье. Сказанное о послевоенной позиции с. — д. относится не только к проблеме зарплаты работающей женщины, но и ко всем тем вопросам, к-рые затрагивают интересы работницы как матери, женщины, человека, — к вопросам охраны материнства и младенчества, к такой грозной проблеме, как вопрос о новой мировой войне и тесно связанные с последней планы интервенции против Советского Союза. Вожди женского с. — дем. движения не переставали вести клеветнические кампании против пролетарского государства, облегчая тем работу интервенционистов. Словом, в области женского движения, как и в других областях, 2 Интернационал продолжал — может быть в несколько более прикрытом виде — свою политику измены социалистическим принципам.
Это можно сказать в равной мере и о работе деятельниц женского движения, как это видно особенно ярко по итогам национальных и международных конгрессов сторонниц 2 Интернационала.
Характерна в этом отношении первая послевоенная Международная женская конференция, состоявшаяся после упорной борьбы с партийным руководством с. — д. партий только в 1923 в Гамбурге в связи с объединительным конгрессом 2 и 2% Интернационалов.
Не обмолвившись ни звуком о таких грандиозных происшедших после Копенгагенской конференции событиях, как империалистская война, Октябрьский переворот и выросшая из него Республика Советов, германская революция й оккупация Рура и т. д., конференция ограничилась вынесением бумажных резолюций об избирательном праве для женщин в тех странах, где они им еще не пользуются, об охране материнства и младенчества и пр. Игнорируя такие волнующие работниц вопросы, как дороговизна, 8 — часовой рабочий день, налоговое бремя и пр., делегатки в пароксизме парламентского кретинизма не переставали превозносить до небес достижения женщин, получивших доступ в самоуправление, законодательные органы и пр. В резолюции о женском избирательном праве последнее рассматривалось как единственное средство для женщин участвовать в классовой борьбе пролетариата. О революционной борьбе с буржуазным строем, о социалистическом обществе как цели этой борьбы сторонницы коалиционной политики скромно умалчивали. В резолюции о Международном женском дне каждой национальной секции было предоставлено устанавливать его по своему усмотрению, что конечно лишало его всякого международного характера. Такой же жалкий, убогий характер носила и 2 Международная конференция (Марсель, 1926). Она не нашла даже слова порицания для бельгийских социалистов, к-рые из оппортунистических соображений голосовали против внесенного клерикалами предложения об избирательном праве для женщин. Далее, хотя в порядке дня этой конференции стоял вопрос о борьбе своенной опасностью, но она не вынесла ни слова протеста против ведшейся в это время французскими империалистами войны с кабилами. И действительно, как могла она сделать это, когда социалистическая партия Франции вотировала военные кредиты для этой разбойничьей кампании? — Порядок дня следующей Международной конференции (Брюссель, 1928) был исключительно богат: здесь были вопросы и о положении женщин в промышленности, и об охране материнства и младенчества, и о рационализации, и о мобилизации женщин и т. д. Но ни в бесчисленных речах делегаток ни в многословных резолюциях не было и следа революционного пролетарского духа; дальше сентиментально-гуманитарных рассуждений и — реформистских воздыханий конференция пойти не сумела. Так^ по вопросу о капиталистической рационализации хозяйственная комиссия докладывала, что «комиссия осуждает беспощадный характер рационализации», но придерживается все же того мнения, что так как процесс этот необходимый, то «в будущем она обернется благоприятно и для пролетариата». Иначе говоря: вместо призыва к революционной борьбе против современных, утонченных форм капиталистической эксплоатации, влекущих за собой, по признанию самой комиссии, преждевременную утрату пролетариями работоспособности и усиление безработицы, она предпочла удовольствоваться высмеянными еще Гейне поповскими утешениями о будущем райском житье, «которыми убаюкивают, — по словамшоэта, — большого простофилю, народ, когда он расплачется». Такой же пошло-мещанский характер носили рассуждения комиссии о трестах и монополиях: пролетариату ею рекомендовалось «попытаться овладеть трестами, картелями и монополиями, чтобы принять участие в приносимых им выгодах».
Что касается вопроса о мобилизации женщин, поднятого в связи с законом франц. соц. — фашиста Поля Бонкура, то по этому поводу конференция разразилась потоком пацифистских общих мест, возлагая все свои надежды на Лигу Наций, конференцию по разоружению и главное на «бюллетень матерей», к-рый «должен привести нас к полному разоружению». А наряду с этим конференция «красноречиво молчала о последовательно мирной политике Советск. Союза, нашедшей свое выражение в предложении т. Литвинова на смехотворной Женевской конференции, предложении, приведшем в восторг даже буржуазных пацифистов» (К. Цеткин).
Последняя Международная женская конференция (в Вене, в июне 1930) не внесла никаких изменений в картину этого полного измельчания и деградации социал-фашистского женского движения.
В течение последних двух лет деятельницы Ж. д. 2 Интернационала старались восстановить празднование Международного женского > дня. Это стало возможным лишь после того, как в результате долголетних переговоров с партийным руководством они получили право создать свой международный центр в виде Международного бюро, в к-ром представлены крупнейшие национальные партии и к-рое собирается 1—2 раза в год для обсуждения важнейших международных вопросов и для созыва международных 7*
