тих языков. Это диалектальное дробление отражает т. о. (в капиталистическом обществе в качестве пережитка) свойственное феодальной формации районирование страны на ряд самостоятельных экономических ячеек и в некоторых случаях может являться результатом распада первоначального языкового единства. Так, огромный регресс в экономической структуре Зап. Европы, последовавший за Великим переселением народов, ведет к распадению (в языке господствующего класса) прежде латинского единства на отдельные романские диалекты (ср. Энгельс, Происхождение семьи, частной собственности и государства, М., 1933, стр. 176).
Точно так же второе передвижение согласных создает новые диалектальные границы в пределах образовавшего ранее известное единство франкского племенного диалекта (ср. Энгельс, Франкский диалект).
Однако феодальным районированием не исчерпываются причины тех явлений, к-рые в позднейшие эпохи воспринимаются как диалектальное дробление языка. Необходимо отличать от распада уже существовавшего языкового единства факт сохранения старых племенных диалектальных различий (ср. Энгельс, Франкский диалект). Но и сами племенные диалекты не представляют единства, являясь результатом постепенного сближения ряда первичных языков примитивных хозяйственных объединений; эту. черту племенных диалектов, отмечаемую Энгельсом в цитированном выше труде, особенно детально вскрыл академик Н. Я. Марр на материале яфетических языков Кавказа.
В эпоху феодализма язык представлен рядом территориальных, в сущности поместных говоров, границы к-рых определяются границами экономически и политически замкнутых натуральнохозяйственных ячеек — средневековых поместий-государств. Но районные разграничения не исчерпывают форм существования языка в названную эпоху, поскольку мы имеем здесь дело с обществом классовым. Там, где есть класс эксплоатирующих и класс эксплоатируемых, отображение деления общества наблюдается и в языке, в соответствующих изменениях его диалектов. В феодальной общественной формации это противоречие языка классов эксплоатируемых языку класса господствующего выступает особенно четко благодаря использованию последним для целей классового межрайонного и международного общения языков чужих (латинского в Зап. „Европе, церковно-славянского в Вост. Европе), а также развитию литературного сглаженного языка, лишенного резких диалектальных черт. В эпоху позднего средневековья процесс отделения города от деревни, создавая крупные экономические и культурные центры в торговых городах, вызывает развитие в них, прежде всего в языке господствующих классов, т. н. «городских языков», унифицирующих мелкие говоры, и способствует вместе с тем возникновению более крупных диалектальных единиц. В результате наличия ряда одинаково сильных центров создается борьба крупных диалектов за право функционирования в качестве языка литературы и письменности, что так характерно для Германии, Франции или Италии эпохи позднего средневековья.
В эпоху феодализма, как ясно из всего сказанного, национального языка еще не существует. Он создается вместе со становлениемнации на первых этапах развития капиталистического общества. «Во всем мире эпоха окончательной победы капитализма над феодализмом была связана с национальными движениями.
Экономическая основа этих движений состоит в том, что для полной победы товарного производства необходимо завоевание внутреннего рынка буржуазией, необходимо государственное сплочение территорий с населением, говорящим на одном языке, при устранении всяких препятствий развитию этого языка и закреплению его в литературе. Язык есть важнейшее средство человеческого общения; единство языка и беспрепятственное развитие есть одно из важнейших условий действительно свободного и широкого, соответствующего современному капитализму, торгового оборота, свободной и широкой группировки населения по всем отдельным классам, наконец — условие тесной связи рынка со всяким и каждым хозяином или хозяйчиком, продавцом и покупателем» (Ленин^ праве наций на самоопределение, Соч., т. XVII, стр. 428). Так создается национальный язык, по социальной своей базе являющийся языком господствующих классов капиталистического об-ва, языком городской буржуазии и обуржуазившегося дворянства. Этот язык господствующими классами утверждается как единая норма «речи образованных слоев общества», языка литературы, церкви, школы, публичной речи; он противопоставляется поместным говорам как говорам «неграмотного крестьянства».
Но тенденция к унификации языка в буржуазном обществе не получает и не может получить полного осуществления. Прежде всего возникновение национального языка не уничтожает местных говоров; носителем последних является крестьянство. К говорам крестьянства приближаются говоры мелкой буржуазии — «городского мещанства» — и той части пролетариата, к-рая еще не порвала связи с деревней. Но классовая дифференциация языка наблюдается и в деревне, где говорам сельской буржуазии начинают противополагаться говоры батрачества и сельского полупролетариата.
Последний этап в развитии диалектов и национальных языков связан со сменой капиталистической общественной формации социалистической общественной формацией. Уничтожение противоречия города и деревни, уничтожение классов неизбежно должны привести к уничтожению разрыва между литературным языком и диалектами, к созданию подлинно национальных, общих для каждой данной нации языков.
Социалистическое строительство в многоязыковом и многонациональном СССР показывает на фактах многочисленных языков нашего Союза результаты национальной политики пролетариата. Критический пересмотр научного наследия, выработка соответствующей методики изучения диалектов, развертывание конкретных диалектологических исследований языков Советского Союза в переживаемую впервые в истории человечества эпоху — таковы очередные задачи советской диалектологии.
Лит.: Библиография высказываний классиков марксизма-ленинизма дана в тексте. Библиографию западноевропейских методологических работ см. Немировский М. Я., Лингвистическая география и ее значение, «Известия Горского педагогического ин-та», Владикавказ, 1926, т. Ш, стр. 235; ЛаринБ., О лингвистическом изучении города, в кн.: Русская речь (сб. 3), Л., 1923; ЖирмуискийВ., Проблема немецкой диалекто-
