В традиционной греч. истории, начиная с войны за освобождение, принято считать период турецкого владычества эпохой подавления всех проявлений греч. национальной, религиозной, умственной и экономической жизни. Впоследствии эта концепция была воспринята русской исторической литературой в той мере, в какой она совпадала с ’ видами правительственной политики России конца 18 и начала 19 вв., а позже — с мечтами рус. буржуазии и официальной дипломатии о ближневосточной экспансии.
Однако уже положение греч. церкви в эпоху турецкого владычества показывает всю односторонность этой концепции. Под властью турок греч. церковь сохранила и независимость, и управление школами, и юрисдикцию над христианами; лишь процессы между греками и турками разрешались государственным турецким судом. Православный патриарх избирался греч. духовенством; последнее не было обложено налогами; церкви, обращенные в мечети, насчитывались единицами. Т. о. греч. патриарх в Константинополе, по выражению одного из султанских фирманов, управлял не только имуществом греч. церкви, но и «всей греческой нацией на всем пространстве империи»; другими словами, нация отожествлялась с религией, и права церкви служили к обособлению объединяемой ею паствы. Казначейство патриарха превратилось в настоящий банк, куда помещали деньги не только греки, но и турки, где даже правительство нередко заключало займы, санкционируя в то же время заемные операции самой церкви и выпуск ею своего рода облигаций.
Если в первое время турецкого завоевания положительная роль церкви заключалась в том, что она, совместно с муниципальной общиной, избавляла население от общения с турецкой администрацией, тем самым охраняя его от произвола и предотвращая насильственную ассимиляцию, то по мере усиления самой церкви и официального отожествления ее с «нацией» власть патриарха превратилась в орудие угнетения и беззастенчивой эксплоатации. При этом духовенство приписывало свои злоупотребления турецкой администрации, ссылаясь на ее корыстолюбие. И в самом деле: система турецкого управления давала достаточно поводов для недовольства. Значительная часть земель перешла к завоевателям, образовавшим помещичий класс, в то время как греки — земледельцы являлись либо крепостными крестьянами либо арендаторами земель беев (см. Бай).
Самое угнетение христиан («райа») в Оттоманской империи приняло постепенно не столько национальный или религиозный, сколько классовый характер. Райа (стадо) платили подати, от которых были свободны мусульмане, исполняли натуральные повинности, не имели доступа в армию и к чиновным должностям, не имели права носить оружия; суды не принимали свидетельства христиан против мусульман; последние владели землею, христиане пользовались ею б. ч. на правах аренды. Налоги были обременительны (подушная подать, десятина натурой) и произвольны, так как сдавались на откуп.Финансовый развал империи увеличивался, бюджет и государственная отчетность отсутствовали, жалованья чиновникам не платили, администраторы всех рангов, начиная с пашей, «кормились» от населения, и взяточничество процветало. Все эти злоупотребления питали недовольство как широких масс населения, так и в особенности зажиточной «райи», среди которой греки играли доминирующую роль. Именно занятия торговлей и мореходством создали тот слой греч. буржуазии, который явился носителем идеи освобождения Г. от турецкого владычества и создания греч. государственности.
Греч, торговый капитал, в руках которого была почти вся торговля Леванта, сосредоточивался преимущественно в портовых городах и крупных торговых центрах Балканского п-ова, М. Азии и всего Средиземноморского и Черноморского побережья, где образовались весьма влиятельные в экономическом и идейном отношении богатые греч. колонии и откуда распространялись освободительные тенденции. К концу 18 в. греч. буржуазия располагала уже рядом крепких организаций, позволявших ей достаточно энергично отстаивать свои интересы; к числу этих организаций относились профессиональные корпорации (цехи), торговые компании, церковные и муниципальные общины, наконец национальная школа и могущественная православная церковь, являвшаяся своего рода государством в государстве, располагавшая огромной властью и большими денежными ресурсами.
Греч, области были разделены на санджаки, но за ними сохранилось и самоуправление: общины избирали демогеронтов, съездам которых предоставлялась разверстка податей, налагаемых турецкой администрацией; многие общины имели свою вооруженную стражу — арматолов^ — для борьбы с местным бандитизмом («клефтами»), приобревшим в конце 18 и начале 19 вв. социальнополитический оттенок. Состоятельные греки имели доступ и к управлению областями, населенными христианами, — не только греками, но и славянами; так напр. должности молдавских и валашских господарей, начиная с 18 в., обычно откупались у султана представителями нескольких видных фанариотских семейств. В областях, отданных им в «кормление», греческие правители проявляли себя как исключительно жестокие и корыстные администраторы, особенно ненавистные населению благодаря тому, что с ними прибывала целая свита праздной челяди и откупщиков. Если греческое духовенство вело антитурецкую агитацию, то греческая буржуазия, разбогатевшая на морской торговле и в особенности на хлебной торговле с Россией и кроме того связанная с английским рынком, была прямо заинтересована в создании очага греческой государственности, болезненно ощущая свое неполноправие и раздробленность и страдая от методов внеэкономического принуждения, применявшихся турецкими властями; корабли греч. судовладельцев бороздили Черное, Эгейское, Средиземное мм. и самый Атлантический океан, посещая Лондон и даже Америку; со времени открытия черноморских
