считал необходимым сохранить, чтобы предотвратить сближение России с Францией, была порвана. В 1890 договор о перестраховке возобновлен не был.
Судьба русско-германских отношений в конечном счете определилась антагонизмом между рус. помещиком, заинтересованным в сбыте хлеба в Г., и прусским юнкером, преграждавшим дорогу русскому экспорту все новыми и новыми повышениями таможенных ставок (с 1880 по 1887 пошлина с тонны пшеницы возросла с 10 до 50 марок), на что царское правительство отвечало четырехкратным повышением пошлин на герм. товары и бойкотом нем. гаваней. В свою очередь, Г. ставила всевозможные препятствия ввозу рус. скота, запретила импорт из России соломы и сена. В 1887 рус. ценные бумаги были изгнаны с берлинской биржи. Эта таможенная война продолжалась до заключения русско-германского торгового договора (1894), который, однако, лишь смягчил остроту антагонизма, но не устранил его. Как бы то ни было, с 1878 до 1890 Г. несомненно играла в европейской политике решающую роль: недаром этот период называют эпохой гегемонии Германии в Европе.
Схема международного положения в Европе к концу 80 — х гг.
Континентальный, «европейский» по преимуществу, характер внешней политики Бисмарка определил и особенности колониальной политики империи за первые 20 лет ее существования. За этот период герм. колониальная политика прошла три фазы, в общем соответствовавшие изменениям в настроении герман. буржуазии. Первая фаза (1871—78) стоит в теснейшей связи со всей политикой экономического либерализма, проводившейся Бисмарком в союзе с националлибералами и прогрессистами в 70 — х гг. В эту эпоху герм. промышленность была занята преимущественно насыщением внутреннего рынка; наблюдалось еще затишье в колониальной экспансии и старых капиталистических стран. С другой стороны, в целях сохранения европейского равновесия Г., тогда еще не имевшая союзников, должна была тщательно избегать всяких шагов, которые могли бы привести к конфликту с заинтересованными в колониальных приобретениях государствами и в первую голову — с Англией. Правда, еще в эпоху существования Северо-Германского союза (и даже раньше) отдельные нем. фирмы, — преимущественно гамбургские и бременские, — приобретали на свой страх и риск земли и основывали фактории в Юж. и Зап. Африке, на Фиджи, Тонга, Са 56
моа, Гаваях, Новой Гвинее и др. о-вах Океании, с которыми издавна поддерживали деятельные торговые сношения, но все эти предприятия были исключительно делом частной инициативы: ни правительство, ни основная масса германской буржуазии не помышляли еще о приобретении колоний в собственность государства и не считали необходимым, поддерживать эти частные предприятия из государственных средств, требуя для нем. купцов лишь «равноправия» с торговцами других наций, хотя уже в этот период не было недостатка в домогательствах со стороны заинтересованных торговых кругов, настаивавших на более решительной охране нем. интересов в заморских странах или прямых колониальных захватах. В 1871 рейхстаг без прений отклонил петицию о приобретении о-вов Фиджи. В 1872 та же участь постигла предложение об аннексии бухты Делагоа, исходившее от одного дрезденского предпринимателя, приобревшего алмазные копи в Трансваале. Самоанскому консулу было предписано избегать всего, что могло бы испортить отношения Г. с Соед.
Штатами. В то же время правительство отказалось от учреждения немецкого консульства в Фернандо-По (вблизи Камеруна), на чем настаивала обосновавшаяся там гамбургская фирма Вёрмана. В 1877, когда правительство стали осаждать проектами колониальных захватов в Африке и Океании, Бисмарк официально заявил, что имперское правительство не имеет в виду никаких заморских приобретений. Лишь под давлением торговых кругов, встревоженных аннулированием земельных приобретений нем. фирм на островах Фиджи после аннексии их англичанами (1874), Бисмарк заключил с правительствами о-вов Тонга и Самоа специальные договоры, обеспечивавшие на будущее время благоприобретенные права немецких граждан (1876, 1878).
С ростом протекционистских настроений среди герм. буржуазии и установлением гегемонии Г. в Европе намечается новый курс в колониальной политике. Правительство заключает с отдельными «бесхозяйными» островами (Самоа, Гаваями) договоры о наибольшем благоприятствовании нем. торговле и приобретает первые угольные станции, а рейхстаг утверждает первые ассигновки на усиление флота. Но и в этот второй период (1879—84) германск. колониальная политика остается в общем пассивной, что сказалось, наир., в отклонении рейхстагом правительственного предложения о назначении субсидии Южному торгово-плантационному обществу, созданному для финансирования нем. предприятий на Самоанских о-ва^(янв. 1880), или в провале законопроекта о поддержке из государственных средств пароходных обществ, обслуживающих сношения с азиатскими и австралийскими портами (1881). — Переход к активной колониальной политике начинается с 1884, в связи с началом общей колониальной экспансии, в к-рой молодой герм. капитал спешил также принять участие, чтобы не остаться совсем не у дел. Первые колониальные приобретения империи базировались на успехах, уже достигнутых нем. торговлей в Африке и Океании («флаг
