сии и против коммунизма в Г. Одного союза со «своей» германской буржуазией было уже недостаточно, чтобы подавить бурно поднимавшееся пролетарское восстание; нужен был еще фактический союз с буржуазией Антанты — хотя бы только временный, хотя бы только направленный на одну цель: раздавить пролетарскую революцию в Г. Уроки русской революции были использованы мировой буржуазией и мировой с. — д-тией, в первую очередь германской с. — д-тией, в полной мере. Военные действия на фронтах были приостановлены; Гинденбургу и Людендорфу дали возможность сосредоточить остатки своих войск для борьбы против внутреннего врага. Совет народных уполномоченных, т. е. первое с. — д. «революционное» правительство Г., принял срочные меры для скорейшего созыва Учредительного собрания — в отличие от Временного «революционного» правительства в России, затягивавшего созыв Учредит, собрания. Советы были распущены раньше, чем успели укрепиться. С. — д. министр Шейдеман, заведывавший почтой и телеграфными агентствами, в самом начале революции, поручил с. — д. Антону Фишеру организовать на средства буржуазных жертвователей информационное бюро.
Это бюро имело задачей прежде всего распространение лживых сведений о том, что делается в Советской России, к-рая тогда была в значительн. мере отрезана от всего мира, в том числе и от Германии. С. — д.«Форвертс»изо дня в день писал, что Клемансо готов помочь Г. продовольствием, но лишь при условии, если Г. не вступит в близкие отношения с Советской Россией. Изголодавшаяся Г. ловила на лету такие слухи и придавала им веру.
Тот же «Форвертс» сообщал, что президент Соединенных Штатов Америки, «знаменитый» Вильсон, тоже заявил о готовности снабдить Г. продовольствием «при условии предъявления доказательств, что в Г. восстановлены и будут поддерживаться общественная тишина и порядок и гарантируется справедливое распределение средств и продовольствия». Хлеб или большевизм — так ставила вопрос германская с. — д-тия, и ее поддерживала в этом отношении вся мировая буржуазия. Когда Берлинский совет рабочих и солдатских депутатов все же принял решение о немедленном возобновлении сношений с Советским правительством России, с. — д. вожди стали распространять версию, будто русские большевики предлагают немцам немедленно начать новую совместную войну на Рейне против Антанты. С. — д. вожди на всех перекрестках кричали о том, будто этот план уже стал известен Антанте и будто приезд русского посла, считается Антантой подтверждением русско-германского наступательного союза, т. е. будет иметь своим последствием немедленное прекращение перемирия. Эту версию социал-демократические вожди упорно повторяли из месяца в месяц, а затем из года в год: если только мы сблизимся с Советским правительством России, это означает-де неизбежно и немедленно новую войну с Антантой — пугали они рабочих. Эта версия настолько пустила корни в Германии, что еще в 1920 на съезде независимых в Галле она продолБ. С. Э. т. XVI.жала играть довольно большую роль в аргументации правых независимцев.
Весь официальный аппарат германской социал-демократии был пущен в ход для того, чтобы уверить германских рабочих, что гражданская война в России (зажженная, однако, не без помощи 2 Интернационала) неизбежно доведет страну до истощения и гибели, что путь русских это — нищета, голод, нескончаемая гражданская война и немедленные новые войны с Антантой. Наиболее измученные и усталые германские рабочие прислушивались к этой проповеди и им хотелось верить тому, что германская с. — д-тия сумеет обеспечить мир и хлеб иным, менее тяжким путем. Ни в чем германск. с. — д-тия не осталась верной себе в такой степени, как в травле Советской России. Не будет преувеличением сказать, что самой антисоветской партией в Германии является с. — д-тия. В области внешней политики часть германской буржуазии после Версальского мира стала склоняться к мысли о соглашении с Советской Россией. Конечно, вожди этой части германской буржуазии, склоняясь (или делая вид, что склоняются) до известной степени к «восточной ориентации», всегда преследовали свои собственные цели, желая оставить себе некоторую свободу маневрирования по отношению к западным конкурентам. Буржуазия побежденной Г. вынуждена была, в известной мере,* искать сближения с той единственной великой страной, которая завоевала себе подлинную независимость и изгнала из сферы своей собственной внешней политики какие бы то ни было намеки на империализм. Одни только вожди германск. соц. — д-тии ни на минуту не допускали и не допускают мысли о сближении Германии с Советской Россией. В течение десятилетия 1919—1929 было много сложных положений в области международной политики, было много своеобразных комбинаций, в особенности для Г.; но ни одного раза, ни на один момент германская с. — д-тия не поддержала ни одной комбинации, ни одного соглашения, ни одного договора, к-рые в какой бы то ни было мере могли привести к сближению Германии с СССР.
В области внутренней политики задача вождей германской социал-демократии заключалась прежде всего в том, чтобы перевести революцию на рельсы буржуазной демократии. В начале герм. революции «революционные старосты» Берлина (эта организация пользовалась одно время громадным влиянием; большинство среди «революционных старост» имели независимцы) выработали для первого с. — д. правительству министерскую программу-наказ. Первый пункт этого документа гласил: «Германия должна стать социалистической республикой». А второй его пункт: «Вся исполнительная, законодательная и судебная власть в этой республике находится исключительно в руках облеченных доверием людей, избранных всем трудящимся населением и солдатами». Но официальная с. — д-тия всеми правдами и неправдами сорвала этот наказ. Гильфердинг, появившийся «на смену» Каутскому, выдвинул «план» соединения, сочетания Учредительного собрания с Советами. Он предло11
