раз с огромными жертвами), и Батум — лучшая гавань юго-восточного побережья Черного моря; англ. экспорт получил к этому времени рынки такой емкости в Индии и в Китае и, кроме того, настолько успел убедиться в медленности развития рус. индустрии, которая не могла заполнить даже внутреннего рынка, так что и внутри самой России англ. товары находили еще широкий сбыт, — что спорить с русскими из-за маленького сравнительно турецкого рынка для Англии не имело смысла. Русско-английская сделка была торжественно оформлена Берлинским трактатом (13 июля 1878), не внесшим ничего нового в смысле результатов войны 1877—78 и существенным, главн. обр., как начало конца русско-германского союза и как первоисточник всех дальнейших осложнений на Балканском полуострове. За месяц до этого Англия без всяких конгрессов, соглашением глаз-на-глаз с Турцией, получила от последней за свою поддержку остров Кипр.
Берлинский конгресс сделал попытку остановить на полдороге все процессы, совокупность к-рых образовывала пестрый клубок, именовавшийся В. в. Национальное объединение сербов не было закончено: после 1878 осталось два независимых сербских государства, Черногория и собственно Сербия, часть сербов — количественно бблыпая, чем население этих государств — под властью Австрии, часть сербов — под властью Турции.
Часть болгар стала фактически вассалами России, перейдя на положение приблизительно Молдавии и Валахии перед Крымской войной; другая часть болгар получила автономию, наподобие той, какой пользовался остров Крит, непрерывно восстававший в течение всей второй половины 19 века и непрерывно стремившийся к воссоединению с независимой Грецией; третья часть болгар осталась просто на положении турецких подданных, как и раньше; и, кроме Крита, на таком же точно положении осталась и добрая часть греков — в Мал. Азии, на о-вах и на побережьи Эгейского моря. Даже румынское национальное объединение не было закончено, хотя над этим хлопотали уже более 100 лет: часть румын осталась австр. подданными, каковыми они стали еще в 18 веке, часть сделал подданными рус. царя именно Берлинский конгресс. Самое отсталое из племен п-ова, албанцы — наиболее прочная опора турецкого господства — не получили никакой определенной политической организации, хотя явно было, что процесс национального самоопределения должен когда-нибудь захватить и их. И в самом центре п-ова было оставлено настоящее осиное гнездо, в образе Македонии, которая исторически была сербской, но которую по вероисповеданию и старой культуре греки считали своей, тогда как по новейшей культуре и по этнографическому происхождению большей части своего населения она была чисто болгарской, но уже с 14—15 вв. приняла в себя большее количество турецких иммигрантов, чем какая бы то ни было другая часть Балканского п-ова, кроме непосредственных окрестностей Стамбула.
Не добившись национального объединенияи не освободившись (за исключением румын) на все 100% от власти турок, балканские народности приобрели в то же время новую помеху на пути своего национального развития в лице своих «покровителей»: сербы — в лице Австро-Венгрии, болгары — в лице России, греки — в лице всей Европы вообще (на Берлинском конгрессе их интересы защищала Франция, традиционным их покровителем была Англия, Россия же имела в Афинах своего представителя в лице «королевы эллинов», племянницы русского императора, совершенно подавлявшей своего безличного супруга, который и сам, впрочем, вышел из тесно связанной с Романовыми датской королевской семьи). Между собою «покровители» находились при этом в отношениях очень плохо скрываемой вражды, что, правда, иногда облегчало борьбу «покровительствуемых» за свою свободу, но зато втягивало их нередко в общеевропейские конфликты и делало их орудием интересов, ничего общего не имевших с их собственными. Наиболее неприкрытым был русско-английский конфликт, но к началу 20 века из местного ближневосточного, каким он был в середине этого столетия, он превратился буквально в мировой, захватив и Центральную Азию и Дальний Восток. В 1880 — х гг. его очагом был Афганистан, с конца 1890 — х — Маньчжурия и Китай вообще. В этот период бывали моменты, когда Англия готова была купить отступление своего противника на главном театре весьма крупными уступками на второстепенных: в 1895—96 Англия не возражала против оккупации русскими Константинополя и Босфора (но не Дарданелл). Предложение было чрезвычайно соблазнительно; «крест на св. Софии» страшно поднимал моральный престиж молодого царя (Николай И только что сменил Александра III), а занятие русскими Босфора навсегда предупреждало возможность повторения Крымской кампании. Дело дошло до «технической» стадии: к берегам Черного моря стягивались войска, а в его портах сосредоточивались транспортные суда. Но когда выяснилось, что предприятие сулит вооруженный конфликт с Австрией и, вероятно, с Германией, Франция же не считает столкновение из-за восточных дел за casus foederis, и помощь ее отнюдь не обеспечена (этой точки зрения в Париже держались вплоть до прихода к власти Пуанкаре в 1912), пришлось отказаться от соблазна. Константинополь в порядке календарного плана был перенесен на «следующий квартал» (из опубликованной теперь записки русского министра иностранных дел от 1900 мы знаем, что совсем из плана он не исключался ни на одну минуту), вместо него Николай в следующем году захватил, по соглашению с Германией, Порт-Артур, и Россия быстро покатилась по дороге к Японской войне. В следующем же еще году было заключено и новое соглашение с Австрией, с которой непрерывно «соглашались» все это время, в то же время энергично строя черноморский флот, после войны 1877—78 действительно возродившийся в виде грозной для Турции силы, и ж. д., по к-рым русская армия могла бы быть перевезена в
