борется за русскую революцию» (из статьи в «Искре» 1/ХП 1902 — «Новые события и старые вопросы», — написанной по поводу Ростовской стачки). И как только показались на горизонте такие движения, Ленин сейчас же ставит вопрос о В. в. Тотчас после Обуховского расстрела (7/V 1901) он писал: «В последнее время много говорили о том, что уличная борьба против современного войска невозможна и безнадежна; особенно настаивали на этом те „критические*4 умники, которые выдавали старый хлам буржуазной учености за новые выводы беспристрастной науки, извращая при этом слова Энгельса, говорившего, и притом с оговорками, только о временной тактике немецких социал-демократов. Мы видим даже на примере отдельной схватки, что все эти толки совершенно вздорны. Уличная борьба возможна, безнадежно не положение борцов, а. положение правительства, если ему придётся иметь дело с населением не одного только завода. Рабочие при схватке 7 — го мая не имели ничего, кроме камней, — и уж, конечно, не запрещение же градоначальника помешает им в следующий раз запастись другим оружием. Рабочие были неподготовлены, и их было только Зх/2 тысячи, и тем не менее они отбивали несколько сотен конной стражи, жандармерии, городовых и пехоты. Вспомните, легко ли удался полиции штурм одного дома номер 63 по Шлиссельбургскому тракту! Подумайте, легко ли будет „очистить от рабочих44 не два три двора и дома, а целые рабочие кварталы Петербурга!» (статья «Новое побоище», «Искра», июнь, 1901).
Нужна была огромная проницательность и огромная вера в революцию, чтобы написать эти слова тотчас же после того, как величайший после Маркса авторитет марксизма высказался при помощи купюр соглашателей против вооруж. восстания, — и стоит отметить, как Ленин сразу схватил тесную связь высказываний Энгельса с непосредственно окружавшей последнего германской обстановкой. В России обстановка была совершенно иная, и Ленин сейчас же ставит вопрос практически. В «Что делать?» (1902) мы читаем: «Основным содержанием деятельности нашей партийной организации, фокусом этой деятельности должна быть такая работа, которая и возможна и нужна как в период самого сильного взрыва, так и в период полнейшего затишья, именно: работа политической агитации, объединенной по всей России, освещающей все стороны жизни и направленной в самые широкие массы. А эта работа немыслима в современной России без общерусской, очень часто выходящей, газеты.
Организация, складывающаяся сама собою вокруг этой газеты, организация ее с отрудников(в широком смысле слова, т. е. всех трудящихся над ней) будет именно готова на все, начиная от спасения чести, престижа и преемственности партии в момент наибольшего революционного „угнетения44 и кончая подготовкой, назначением и проведением всенародного вооруженного восстания». А меньше чем год спустя в подборе тем длядокладов на II Съезде мы встречаем такие рубрики: «Попытки организации вообще? Отпоры в частности? Вооружение? Взгляды на этот счет рабочих и практиков вообще?»... «Связи в военной среде? Роль интеллигентов и рабочих c. — д., отбывавших воинскую повинность? Связи среди офицеров и нижних чинов? Чем поддерживаются и утилизируются эти связи? Значение этих связей в агитационном, пропагандистском, организационном и других отношениях? — По этому и предыдущим вопросам желательны особенно подробные данные, в виду новизны вопроса и необходимости обобщить и связать многие разрозненные шаги».
Но если в 1902—1903 был «ясно выдвинут уже лозунг подготовки восстания», то не было «еще прямого призыва к восстанию», не было «признания, что движение „уже привело44 к его необходимости, что необходимо тотчас вооружиться, организоваться в боевые группы и т. д.» (из статьи «Революция учит», июль, 1905).
Этот переход от подготовки восстания к самому восстанию наметился 9 января 1905, когда мирная, сознательно невооруженная рабочая демонстрация (было решено оружия не брать) к вечеру, после расстрела, начала стихийно переливаться в В. в. (баррикады на Васильевском острове, нападения на военных и полицейских и т. д.). 18/1 Ленин заканчивает статью возгласом:«Да здравствует восставший пролетариат!» «Вооружение народа становится одной из ближайших задач революционного момента», писал он в этой статье. «Как бы ни кончилось теперешнее восстание в самом Петербурге, во всяком случае оно неизбежно и неминуемо станет первою ступенью к еще более широкому, более сознательному, более подготовленному восстанию». И если в программе II Съезда стояли только между прочим как отдельные вопросы меры подготовки В. в., то III Съезд должен был на первом месте заняться «вопросом о методах непосредственной политической борьбы. Здесь, на наш взгляд, первое место занимают вопросы: о планомерной организации всеобщих политических стачек, о способах вооружения масс, о способах организации вооруженного восстания, о способах воздействия на армию, о границах революционных действий, поскольку они затрагивают не только наших прямых врагов, но и другие классы общества (например, насколько допустимо в больших городах разрушение водопроводов, закрытие лавок, торгующих необходимыми припасами)». В отчаянном сопротивлении меньшевиков созыву III Съезда (на который они и не пошли) было не без учета именно этой его задачи. Полярную противоположность точек зрения в двух словах обрисовал Ленин в своей речи на съезде.
«В предисловии к брошюре Рабочего тов.
Аксельрод говорит, что дело может итти лишь о восстании „одичалых масс народа44.
Жизнь показала, что дело идет не о восстании „одичалых масс44, а о восстании сознательной массы, способной к организованной борьбе. Вся история последнего года показала, что мы недооценивали значение и неизбежность восстания».
