дальнейших антисоветских маневров со стороны западных держав. Но все эти дипломатические интриги носили закулисный характер, перед миром же английская дипломатия продолжала носить маску холодного игнорирования и невмешательства. Только англ. пресса продолжала вести открытую кампанию против СССР, принимая все более резкий тон, и постепенно дошла до требования прекращения торговых и политических сношений с Советской республикой. Устами англ. прессы говорили старые сторонники интервенции во главе с Черчиллем и Биркенхедом, разочарованные держатели русских ценностей и концессионеры во главе с Урквартом, а громче всех — нефтяники во главе с сером Генри Детердингом, председателем «Роял Деч Шелл», которые еще осенью 1924 финансировали меньшевистское восстание на Кавказе.
Постепенно и правительство, под давлением газетной кампании и воздействия «дайхардовцев» из собственной среды, стало склоняться к открытому выступлению против СССР. В парламенте все чаще и настойчивее ставились вопросы правительству, почему оно не рвет с Советским Союзом, и все двусмысленнее и нерешительнее становились ответы Чемберлена и его заместителей. Грандиозная братская помощь, оказанная летом 1926 русскими рабочими английским во время всеобщей забастовки и забастовки горняков, дала правительству первый повод выступить открыто против Советского правительства с обвинением в предоставлении русским рабочим возможности перевести деньги в Англию. Одновременно Черчилль и его ближайший товарищ, министр внутренних дел Джойнсон Хикс, выступили в парламенте и вне его с утверждением, что эта помощь горнякам шла от самого Советского правительства, которое, т. о., нарушило торговое соглашение 1921 и тем самым дало законный повод разорвать с ним сношения. Однако, английское правительство поняло, что порвать сношения по этому вопросу было бы провокацией в отношении собственного рабочего класса, и решило подождать более удобного повода.
Развитие революции в Китае, больно ударившей по английским интересам и приписывавшейся советским «интригам», достигло к этому времени величайшего напряжения: не имея возможности прямо поставить ее в вину Советской власти, английское правительство отправило 23 февраля 1927 Советскому правительству ноту, в к-рой оно, приведя ряд газетных статей . и речей некоторых партийных деятелей, направленных против британского империализма и англ. консервативн. кабинета, предупреждало, что продолжение подобного рода выпадов приведет к разрыву не только торгового соглашения, но и дипломатических сношений. Несоответствие между этим выводом и мотивировкой его было настолько очевидно, что о смысле ноты не могло быть двух мнений. Очевидно было также, что в сущности у английского правительства не имелось никаких данных, на основании к-рых оно могло бы обвинять Советское правительство в нелойяльных, противоречащих торговому соглашению ак 570
тах, т. е. враждебных действиях или агитации вне пределов Союза против Британской империи и ее интересов или же коммунистической пропаганде в самой Англии. С целью добыть какие-нибудь доказательства обличительного против СССР характера, Джойнсон Хикс еще в 1925 устроил налет на помещение английской компартии и забрал множество, опубликованных затем в виде «Синей книги», документов, которые, однако, не содержали ничего компрометирующего Советское правительство. В апреле 1927 такой же опыт был проделан при помощи ЧжанЦзо-Лина в Пекине, где, по английскому наущению, был произведен неслыханный в истории международных отношений налет на часть советского полпредства, при чем изъятые в огромном количестве документы были немедленно переданы английским экспертам для изучения. Но и тут результаты оказались весьма скудными — никаких заговоров против Англии не оказалось.
Разочарованные, но твердо решившие довести дело до разрыва, твердокаменные заговорщики, во главе с Джойнсоном Хиксом, устроили тогда (12 мая) налет на экстерриториальное помещение торгпредства и Аркос, обыскали все столы и шкафы, взломали сейфы, захватили шифры, и все же ничего не нашли. Однако, расчет заговорщиков оправдался: в виду такого невероятного нарушения не только международных норм общения, но и специально торгового соглашения 1921, английскому правительству оставалось либо извиниться перед Советским правительством и наказать виновников налета, либо разрывом покрыть их поведение. Оно выбрало последний путь, послав 27 мая ноту Советскому правительству, которой не только аннулировалось торговое соглашение, но и разрывались дипломатические сношения. Общественное мнение даже буржуазных кругов и, в частности, лондонского Сити не одобрило этого акта слепой и бессмысленной злобы, и правительство не только не отважилось сделать соответствующие выводы из своих действий в форме объявления войны или блокады, но поспешило заявить громогласно, что оно не станет препятствовать дальнейшим торговым сношениям между обеими странами, и предложило советским хозяйственным органам остаться в стране. Но Советское правительство отклонило эту милость, и советские закупки в Англии с тех пор беспрерывно падают, вызывая возрастающее беспокойство торгово-промышленных кругов, все громче и громче настаивающих на возобновлении прежних сношений.
Англ. дипломатия вовне, однако, еще более усилила свою антисоветскую работу, интригуя в Прибалтике, где она открыто выступала, хотя и безрезультатно, против экономии. сближения с Советским Союзом, и в центр. Европе, где она успела предупредить установление нормальных отношений между СССР и Чехо-Словакией, но не могла помешать получению СССР кредитов в Германии и Австрии. Наибольший успех она имела во Франции, где реакционные — они же англофильские — элементы, при содействии английских нефтяников, повели бурную
