клетками живых существ вообще. Половое поколение у высших растений, а также особенно у животных, низведено численно до нескольких или всего до одной клетки; у мхов оно, наоборот, сильно развито и способно к самостоятельной жизни. Низведение и сокращение полового поколения и развитие бесполого самостоятельного поколения проследил Гофмейстер в растительном царстве у папоротников, хвощей и плаунов, вплоть до голосеменных, каковы саговниковые и хвойные. Итак, организация высших растений и животных соответствует организации существа бесполого, а не полового, и признаки пола у них, включительно до человека, — лишь признаки вторичные (см. Пол). Этот факт имеет громадное значение в исследованиях наследственности пола, и Б. предстоит еще крупная роль в биологии: исследование наследственности у существ, в действительности первично-половых, каковы мхи (исследования эти уже ведутся Ф. В е т тштейном) и ниже стоящие в системе водоросли. Выше было отмечено основное различие в содержании Б. и зоологии. Необходимо отметить еще и другое глубокое отличие этих наук, зависящее от того, что у растений иначе выражается индивидуальность. То, что мы привыкли обозначать как индивид или особь растения — напр., отдельное дерево, куст или побег травы, — ни в каком отношении не совпадает с тем, что разумеет наука под особью животного. Последней довольно близко соответствует почка (см.) и особенно отдельный цветок, который симметрией своих форм иногда даже напоминает насекомое (напр., цветок орхидного). Целое же дерево и побег травы являются собранием множества таких обособленных частей, какова почка, и эти последние лишь механически и физиологически связаны общим стеблем в систему, скорее сходную с колонией особей. Даже подземные органы, вплоть до мельчайших корешков, обладают значительной самостоятельностью. Как впервые открыл еще Дарвин, рост корешков и молодых верхушек стебля и ветвей управляется собственным возбудительным центром, помещающимся в верхушке роста этих органов. Дарвин называл фигурально эту верхушку «мозговой верхушкой» корня или стебля. В семени, как известно, заключен готовый зародыш растения, т. е. особь, снабженная минимальным числом органов: корешком, стеблевой частью с первой верхушечной почечкой и одним или парою зародышевых листьев (см. Развитие растений, Анатомия растений). В дальнейшем развитии, по прорастании семени, росток, удлиняясь и ветвясь, лишь повторяет те же части, образуя из первичного корешка (двусеменодольные) или из основания стебелька (односеменодольные) новые и новые корешки, а из верхушечной почки, в пазухах развертывающихся листьев, новые и новые почки, вплоть до цветочных, которые представляют собой превращенные листовые почки. Итак, то, что мы называем у растения особью, есть своеобразная система повторения одинаковых частей, соединенных общей глав 246
ной, двувершинной осью (одна — верхушка стебля, другая — верхушка главного корня).
Такая система состоит из б. или м. автономных частей и не обладает безусловно доминирующим (управляющим) центром, который имел бы хотя малейшее сходство с центральным нервным узлом и, тем менее, с мозгом животных. Части побега, каковы почки, будучи отделены, способны продолжать жизнь и развитие, т. е. укореняться' и образовывать новый побег. Необходимо заметить, что вообще явления регенерации (см.) частей у растений в значительной степени отличны от регенерации органов у животных. Факт тот — и это обстоятельство имеет огромное значение в общей биологии, — что отдельные клетки разрушенного тела растения, в иных случаях, способны дать начало целому растению; этот факт находится в согласии с общим характером индивидуальности в растительном царстве, а также с общим принципом учения о наследственности — именно, положением, что все клетки живого существа равномощны, т. е. содержат в возможности все задатки организации данного вида. В этом отношении существует нек-рое различие во взглядах ботаников и зоологов. В общем и целом, напротив, необходимо признать, что в обеих науках основные принципы учения о жизни и организме, по мере успехов наших знаний о клетке, все более и более становятся сходными, если не вполне тождественными. Это делает Б. и зоологию равносильными и согласованными частями общего учения о жизни, общей биологии (см.). Обе эти части биологии, однако, имеют своей целью выяснение развития живых существ, происходившего как бы по двум путям: 1) тип высшего растения достигнут эволюцией некоторого простейшего организма, обладавшего пигментом, хлорофиллом и потому самостоятельно питавшегося за счет минеральной среды; 2) тип высшего животного достигнут эволюцией простейшего бесцветного организма, зависевшего в своем питании от зеленого растения. В связь с этим должно быть поставлено также наличие оболочек из углевода (целлюлоза, или клетчатка) у растительной клетки, и отсюда — характерная черта жизни растений — их неподвижность. Неподвижный тип, преобладающий в растительном мире, и подвижный, свойственный животному миру, являются основанием различий в эволюции каждого из них. Соответственно этой противоположности мы находим отступления в развитии пола, в организации колоний, сожительств, сообществ, короче — в экологических и социологических явлениях жизни в обоих отделах живой природы. Жизнь, по существу, является единым началом, но мы познаем ее из величайшего многообразия ее внешних проявлений. Несомненно, что в процессе познания* особую роль играют противоположности: исключая второстепенное, они выдвигают на первый план наиболее существенное, т. е. немногие основные общие принципы. Таковы роль и взаимное отношение Б. и зоологии, сливающихся постепенно, при синтезе общего учения о жизни, в биологию. Области той и другой
