мены, купли-продажи имущества, дарения, выдела, назначения приданого и духовные завещания. Рассматривая несколько выше вопрос о недопустимости включения в те или другие из этих сделок определении об условиях, мы высказали то положение, что включение определений, по крайней мере, об условии суспензивном, должно считаться допустимым во все эти сделки, как такие определения, которые представляются нисколько не противоречащими самой их природе. На этом основании представляется возможным, кажется, признать допустимым включение во все эти сделки определения собственно и о сроке отлагательном, ввиду полного сходства его с определением об условии суспензивном. Наши цивилисты, к сожалению, вопроса о допустимости включения в эти сделки определений о сроках отлагательном и отменительном вовсе не касаются, и только Шершеневич кратко говорит, что внесение условия о сроках должно считаться допустимым во все те сделки, в которые может считаться допустимым включение определения и об условиях, а Любавский, напротив, в его „Комментарии законов о купле-продаже“ высказывается решительно против допустимости включения в эти договоры определений о том или другом из этих сроков: первого потому, что, по его мнению, назначение его в купчей для передачи проданного имущества представляется противоречащим самому этому акту, долженствующему переносить право собственности на отчужденное имущество в момент его утверждения, а второго потому, что право собственности на это имущество по нашим законам должно переходить к его покупщику по совершении купчей крепости окончательно и бесповоротно (Юридич. моногр. и исследов., т. III, стр. 201 и 258). Из этих оснований основание недопустимости включения в купчую крепость определения о сроке собственно отлагательном не представляется, однако же, достаточным настолько, чтобы было возможным признать правильным утверждение Любавского о недопустимости включения в этот акт определения и об этом сроке, вследствие того, что включение определения о нем в купчую, подобно тому, как и включение в нее определения об условии суспензивном, нисколько на самом деле не может быть признано противоречащим природе этого акта, как полагает Любавский, ибо включение определения о нем в купчую может вести только к замедлению ее утверждения нотариальным учреждением до наступления назначенного в ней отлагательного срока, но никак не ее ничтожность, что непременно должно бы иметь место, если бы определение об этом сроке действительно противоречило ее природе. Если не может быть подыскано оснований к недопустимости включения определения о сроке отлагательном в договор купли-продажи, то не могут быть указаны также основания к недопустимости включения определения об этом сроке и в другие сделки по отчуждению имущества, как, напр., в договоры мены, дарения, сделки по выделу, назначения приданого и проч.; а затем недоразумение не может не возникать только относительно допустимости назначения духовным завещанием этого срока для перехода права собственности к наследнику по завещанию, ввиду 1254 ст. X т., по которой право на открывшееся наследство всегда принадлежит одинаково как наследникам по закону, так и по духовному завещанию, как объяснил сенат (реш. 1871 г., № 1150), с самого момента кончины владельца, и ввиду какового постановления скорее, кажется, следует признать, что и у нас, подобно тому, как это было определено и правом римским, недопустимым назначение в завещании какого-либо срока, могущего после смерти завещателя отдалить переход к наследнику права собственности на завещанное имущество, но только, однако, недопустимым назначение этого срока для перехода именно права собственности и, притом, только к наследнику по завещанию, а не к легатариям, но не срока, как для осуществления этого права, так равно
492
ЮРИДИЧЕСКИЕ СДЕЛКИ, ИХ ПОНЯТИЕ И ВИДЫ.
