лекциях Мейера (изд. 7, стр. 124), Дювернуа (Чтения по гр. праву, изд. 4, т. I, стр. 716) и Растеряев (Недейст. юрид. сделок, стр. 120), а также и сенат во многих решениях (реш. 1876 г., №№ 398, 582 и друг.), напротив, высказали то заключение, что срок этот не может иметь никакого значения, на том, во-1-х, основании, что никакой санкции соблюдения его в самом законе не установлено, а во-2-х, потому, как объяснил собственно Победоносцев, что правило 703 ст., определяющее этот срок, могло иметь значение только при господстве прежнего следственного процесса, с которым оно стояло в такой тесной связи, что по упразднении этого процесса и оно должно утратить всякое значение, вследствие чего в настоящее время не только пропущение этого срока, но даже совершенное несоблюдение требования этой статьи о сделании заявления о принуждении не может служить основанием к лишению потерпевшего права на оспаривание сделки, совершенной под влиянием принуждения, каковое заключение, как вполне правильное, и должно быть принято к руководству.
Указаний, далее на ошибку или заблуждение, как обстоятельство, могущее устранять наличность свободного согласия на совершение сделки в общих правилах нашего закона „О способах приобретения прав на имущество“, нет. Быть может, ввиду этого обстоятельства и объяснения Мейера о влиянии ошибки или заблуждения на действительность юридической сделки представляются не только неопределительными, но даже и противоречивыми. Так, в Общей части его Курса он сперва утверждает, что фактическая ошибка вообще по нашему закону не может вредить значению юридического действия, совершенного под ее влиянием, за исключением только тех немногих случаев, когда сам закон объявляет какое-либо действие, совершенное под влиянием ошибки, недействительным; а затем в Особой части его Курса он, напротив, утверждает, что ошибка, когда она касается воли сторон в отношении существенных частей договора, разрушает его в тех случаях, когда она представляется настолько существенной, что договор, заключенный под ее влиянием, должен терять его силу, как недействительный (Рус. гр. пр., изд. 2, т. I, стр. 155 и т. II, стр. 176). Также и по мнению Гольмстена, высказанному им в изданных им лекциях Мейера (изд. 7, стр. 130) ни юридическая, ни фактическая ошибки не могут вредить у нас значению юридического действия, за исключением только случаев, прямо в законе указанных. Между тем, в одном частном правиле нашего закона, относящемся до составления духовных завещаний и именно в правиле 1026 ст. X т. указываются и такие случаи, когда ошибка при составлении духовного завещания может влиять на его действительность, так как правило этой статьи объявляет недействительными духовные завещания „учиненные с очевидной ошибкой в лице, или в самом имуществе завещаемом“, и вот Голевинский, основываясь на аналогии, представляемой этой статьей, уже положительно утверждает, что нашему праву не чуждо понятие ошибки в значении обстоятельства, имеющего отрицательное влияние на сознательность воли, могущего влечь недействительность сделки, когда ошибка касается лица или предмета ее (О происхож. и делен. обязат., стр. 65). Основываясь на аналогии, представляемой этой статьей, также Змирлов в его статье „О недостатках наших гражданских законов“ (Жур. гр. и уг. пр., 1885 г., кн. 6, стр. 50), Карницкий в его реферате петербургскому юридическому обществу „Об обмане в договорах“ (Журн. гр. и уг. пр., 1880 г., кн. 3, стр. 135, проток.), Шершеневич (Учеб. рус. гр. пр. изд. 2, стр. 132—135), Васьковский (Учеб. гр. пр., вып. 1, стр. 117—119) и Растеряев (Недейст. юрид. сделок, стр. 121—122), утверждают, что ошибка в некоторых случаях и по нашему праву должна влечь за собой недействительность сделки, когда она касается или лица контрагента, или содер-
