состояния собственно подданных по их содержанию определяются законом опять не одинаково, но по различию, во-1-х, их национальности, как природных обывателей и инородцев, а во-2-х, по различию принадлежности их к тому или другому сословию в государстве; сперва же влияние подданства — на правоспособность лица, по противоположению состоянию подданства положения иностранцев, подлежит выяснению только с отрицательной стороны посредством указания тех ограничений, которые установлены в законе по отношению правоспособности иностранцев и которые не имеют места по отношению правоспособности подданных.
Что касается, прежде, собственно правоспособности иностранцев, то в отношении определения ее по содержанию со стороны положительной, нельзя не согласиться с замечанием Кавелина (Жур. Мин. Юст., 1862 г., кн. 3, стр. 487) и Градовского (Начала рус. госуд. пр., т. I, стр. 435), которые полагают, что правоспособность иностранцев представляется узаконениями, последовавшими после 1860 года, почти сравненной с правоспособностью русских подданных, не принадлежащих к потомственному дворянству, вследствие того, что последнее на основании 16 ст. IX т. законов о состояниях может быть приобретаемо вновь только по особому пожалованию. Правильность этого замечания подтверждается как нельзя лучше и указаниями, выраженными в 830—835 ст. IX т. законов о состояниях, которые предоставляют иностранцам, во-1-х, право приобретать всякими способами движимые и недвижимые имущества, в России находящиеся, за исключением только тех из них, которыми могут владеть только потомственные дворяне, а также иностранцы, получившие права оного; во-2-х, право владеть и пользоваться всякого рода недвижимыми имуществами по договорам найма, посессии и проч., а также право управлять оными в качестве приказчиков и управляющих; в-3-х, право вступать во всякого рода договоры и обязательства, как между собой, так и с русскими подданными; в-4-х, право наследовать имущества, в России находящиеся, как по закону, так и по духовному завещанию. Ввиду этих постановлений закона, нельзя не согласиться и с другим замечанием Кавелина о том, что перечисленные права должны принадлежать всем иностранцам одинаково как пребывающим в России, так и не живущим в ней, но находящимся за границей, на том основании, что эти постановления, предоставляя иностранцам перечисленные в них права, не делают никакого различия по отношению пользования ими между иностранцами живущими и не живущими в России. О праве, затем, иностранцев, пребывающих собственно в России, просить об узаконении их детей, мной было упомянуто уже несколько выше; некоторые же из наших цивилистов, как, напр., Вальтер в его статье „Незаконнорожденные и закон 12 марта 1891 года об узаконении и усыновлении детей“ (Жур. гр. и уг. пр., 1892 г., кн. 10, стр. 32), Носенко (Производ. дел об узаконении и усыновлении детей, стр. 65—66), Шматков (Узаконение и усыновление детей, стр. 66—67), автор заметки „Усыновление русско-подданного иностранцем“ (Юрид. Газ., 1895 г., № 18), Флексор в его заметке „О праве иностранцев на усыновление детей по закону 12 марта 1891 года“ (Судеб. Газ., 1895 г., № 15), А. Г. в его заметке „О праве иностранцев усыновлять русских подданных“ (Жур. Мин. Юст., 1897 г., кн. 3, стр. 224—226), хроникер Журнала Петербургского юридического общества (Жур. Юрид. Общ., 1895 г., кн. 6, стр. 122—123) и Гордон в его заметке по вопросу „Допустимо ли иностранцами усыновление русских подданных“ (Жур. Мин. Юст., 1896 г., кн. 5, стр. 206) высказываются еще за возможность признания за иностранцами, в России пребывающими, права просить об усыновлении, причем все они, кроме Вальтера, Носенко, Шматкова и А. Г., высказываются за возможность признания за ними права просить об
