или незаконности детей, их узаконении, оснований установления и прекращения брака, а также личных прав и обязанностей, вытекающих из союза брачного и регулирующих отношения, как супругов друг к другу, так равно родителей и детей друг к другу, а из прав имущественных, разве только о правах на алименты, как не противоречащие никаким постановлениям нашего закона, могут быть приняты к руководству при обсуждении вопроса о применении у нас законов иностранных, да и то лишь только настолько, насколько законы эти не противоречат таким постановлениям нашего закона, которые установлены в этой области в интересе публичном, с целью охраны установленного у нас порядка семейных отношений, как государственного и религиозного института. В частности, впрочем, по поводу определения собственно того, по каким законам должно считаться допустимым у нас обсуждение прав родителей иностранцев, пребывающих в России, на узаконение их детей, некоторые из наших цивилистов, как, напр., хроникер Юридической Летописи (Юрид. Летоп. 1892 г., кн. 8—9, стр. 134—137), Шматков (Узаконение и усыновление детей, стр. 40—48), хроникер Журнала Петербургского юридического общества (Жур. Юрид. Общ. 1895 г., кн. 6, стр. 121), Шершеневич (Учеб. рус. гр. пр., изд. 2, стр. 90), а также и сенат (реш. 1894 г., № 62) высказываются за допустимость у нас определения их по нашим законам, хотя при этом и замечают, что определения наших судебных мест об узаконении детей иностранцами по нашим законам могут иметь силу и значение только в пределах Российской Империи. Заключение это Шматков основывает собственно на том соображении, что нашему закону будто бы почти чуждо усвоенное законодательствами иностранными для определения прав иностранцев разделение законов на statuta realia и statuta personalia, а вместо этого разделения для определения прав иностранцев у нас выставляется, главным образом, начало территориального действия закона, или начала неограниченного применения русских законов на всем пространстве Российской Империи ко всем лицам, в ней пребывающим, без всякого различия того, являются ли они русскими подданными, или иностранцами, вследствие чего, следует полагать, что и личные права иностранцев должны подлежать определению у нас по нашим законам, несмотря на то, что иностранцы образуют у нас особое состояние, но потому что они, подпадая на основании 63 ст., I т. Законов Основных действию русских законов, пользуются на основании 995 ст. IX т. законов о состояниях вообще как лично, так и по имуществу защитой и покровительством наравне с русскими подданными. Подкреплением правильности этого заключения, по мнению Шматкова, может служить еще то обстоятельство, что самый закон 12 марта 1891 г. об узаконении детей не содержит в себе никакого изъятия по отношению права иностранцев пользоваться даруемыми им правами. Сенат заключение это основывает, главным образом, на правиле 995 ст. IX т. законов о состояниях, по которой иностранцы, находящиеся в России, как лично, так и по имуществу, подлежат действию российских законов и пользуются общей их защитой и покровительством; а затем также на том обстоятельстве, что в тех изъятиях, которые установлены по отношению прав иностранцев, в России пребывающих, как в IX томе, так и других законоположениях не указано, чтобы иностранцы не имели у нас права пользоваться данным всем законом правом на узаконение детей, почему им и должно принадлежать это право по нашим законам наравне с русскими подданными. Заключение это и по замечанию самого Шматкова представляется, однако же, далеко не беспорным, как в нашей судебной практике, так и литературе, что доказывается приведенными им же самим довольно многочисленными решениями Петербургского и Московского окруж-
117
ПРИМЕНЕНИЕ ЗАКОНОВ ИНОСТРАННЫХ.
