лицом. Напротив, как в третьей формуле, где в intentio, т. е. в требовании истца, имя ответчика не обозначено, то это требование называется in rem actio; так что в этом случае безразлично, кто бы ни был ответчиком, потому что здесь всякий может быть ответчиком, кто только вступает в какое-либо отношение с истцом по поводу этой вещи. Так, напр., если б кто-либо в качестве кредитора явился к претору и заявил ему о своей претензии, и при этом объяснил бы только, что ему следует такая-то сумма, на основании такого-то документа, то очевидно, что претензия его, заявленная только в таком виде, представлялась бы лишенной всякого значения потому, что нельзя быть кредитором вообще, но можно быть только кредитором определенного лица А., Б. и т. д., следовательно, в этом случае претензия кредитора является возможной только при условии точного обозначения определенного юридического отношения с определенным лицом. Напротив, если кто-либо утверждает, что известная вещь, находящаяся в чужом владении, принадлежит ему, как собственнику, то в этом случае он заявляет определенное требование, так что здесь безразлично имя ответчика, кто бы он ни был, потому что требование истца направлено против самой вещи, в чьем бы владении она ни находилась. Одним словом, в первом случае кредитор заявляет требование против определенного лица А, на основании чисто-личного отношения кредитора к должнику; во втором же случае истец заявляет свою претензию как собственник, или отыскивая свою вещь из чужого владения, или отыскивая право пользования, или сервитут, или какое-либо другое вещное право; во всех этих случаях основанием иска служит не личное отношение, но отношение вещное, отношение лица к вещи. Конечно, в обоих случаях обозначение ответчика необходимо, потому что никакой процесс без обозначения ответчика немыслим, но обозначение ответчика в первом случае оттого необходимо, что без этого самое исковое требование является лишенным как бы всякого значения; между тем, как во втором случае исковое требование имеет основание само в себе, безотносительно к лицу ответчика, которым может быть, безразлично, то или другое лицо. Итак, иск есть личный в том случае, когда истец основывает свою претензию на каком-либо обязательстве, которое связывает его с определенным лицом, и притом, безразлично, какой бы ни был источник обязательства, контракт ли, quasi-контракт, деликт, или quasi-деликт. Напротив, каждый раз, когда претензия истца основана не на обязательстве, связывающем его с определенным лицом, иск есть вещный, есть тот самый иск, по поводу которого в intentio римской формулы не было обязательно обозначение имени ответчика. В институциях Юстиниана (тит. VI, §§ 1, 2) мы находим следующее определение этих исков: „Главное разделение всех исков, предъявляемых разными лицами пред судьями (judex) или посредниками (arbiter) о каком бы то ни было предмете, приводит их в два рода: или они суть вещные (in rem actio), или личные (in personam actio). В самом деле, всякий вчиняет иск или против того, кто в отношении к нему обязан, или по договору, или из преступления (в этом случае открыты личные иски, посредством которых домогаются того, что противник должен дать, или сделать) и некоторыми другими способами; или вчиняет иск против того, кто не обязан в отношении к нему ничем, но против которого он поднимает спор о какой-либо вещи; в этом случае открыты вещные иски; напр., когда кто владеет телесною вещью, о которой Тиций утверждает, что она ему принадлежит; а владеющий говорит, что он ее хозяин; в самом деле, если Тиций доказывает, что вещь его, то это вещный иск. Равным образом, когда кто вчиняет иск о том, что оп имеет узуфрукт, напр., в земле или в зданиях, или право
27
Ст. 202.
