ли опека по малолетству подопечных, или напр. вследствие расточительности подопечного и проч. Кроме того, по поводу 2-го пункта я должен заметить, что выраженное в нем правило, об отводе опекунов и подопечных, должно относиться не только к тому случаю, когда иск предъявлен, напр., против лиц подопечных и когда опекун является за них ответчиком в процессуальном отношении, и на самом деле составляет вместе с ними одну сторону; но, главным образом, должно относиться к тем случаям, когда иск, предъявленный, напр., против опекуна, никакого отношения к лицам, состоящим у него под опекой, не имеет, потому что в первом случае не может быть и речи о каком-либо отводе, на том основании, что опекун составляет тогда одну сторону с лицами, находящимися у него под опекой, и, потому, вовсе не может быть свидетелем, как лицо, составляющее сторону в процессе, в качестве истца или ответчика. В последнем же случае правило об отводе опекунов или подопечных получает полное свое оправдание, потому что при отсутствии такого правила и при различии интересов в процессе тех и других, никто из них, конечно, и не мог бы быть устраняем от свидетельства, между тем, как от опекунов, так и от лиц, состоящих у них под опекой, вряд ли можно ожидать полного беспристрастия, вследствие существующих между ними отношений, когда они призываются дать показания одни в пользу других. В силу правила разбираемой статьи отводимы от свидетельства могут быть только опекуны и их подопечные; а как вообще правила устава об отводах, как исключение из общего правила, должны иметь значение лимитативное, то на этом основании и не могут быть отводимы от свидетельства, в силу правила 373 ст., ни попечители, ни лица, состоящие у них под попечительством, что и а priori совершенно понятно, потому что отношения между этими последними лицами никогда не могут быть столь близки и тесны, как отношения между опекуном и его подопечными, вследствие чего, от них и можно ожидать во всяком случае большего беспристрастия, чем от этих последних.
Третий пункт 373 ст., в силу которого от свидетельства могут быть отводимы усыновители тяжущегося, сделавшего на них ссылку, или усыновленные им, не может, кажется, при применении его на практике представить каких-либо затруднений. Нельзя того же сказать о 4-м пункте, на основании которого по отводам сторон могут быть устраняемы от свидетельства, во-1-х, лица, имеющие тяжбу с одной из сторон процесса, и, во-2-х, лица, выгоды которых зависят от решения дела в пользу той стороны, которая на них сослалась. Относительно предъявления отводов против лиц, имеющих тяжбу, я должен прежде всего заметить, что по буквальному смыслу выражений 373 ст. необходимо заключить, что отвод по этому основанию может быть предъявлен не только тогда, когда лицо, имеющее тяжбу, должно свидетельствовать против того из тяжущихся, с которым оно имеет тяжбу, но даже и тогда, когда оно должно свидетельствовать в пользу стороны, имеющей с ним тяжбу и сделавшей на него ссылку. Напр., истец ссылается на двух свидетелей, из которых один имеет тяжбу с ответчиком, а другой — с ним, истцом; ответчик, в силу правила 373 ст., имеет право предъявить отвод против обоих свидетелей: против одного на том основании, что он имеет с ним тяжбу, а против другого на том основании, что он имеет тяжбу с другой стороной процесса — с истцом. В таком виде правило 373 ст. в отношении предъявления отводов против лиц, имеющих тяжбу, представляет собой, как мне кажется, резкую аномалию в ряду других случаев отводов, указанных в этой статье, и в которых мотивом предоставления права отвода служит всегда предположение, что лицо, призываемое во свидетели,
