это высокопоставленныя лица, и она перемѣнила свое мнѣніе. Не нравилось ей тоже то, что по всему, что она узнала про эту связь, это не была та блестящая, граціозная свѣтская связь, какую она бы одобрила, но какая-то Вертеровская, отчаянная страсть, какъ ей разсказывали, которая могла вовлечь его въ глупости. Она не видала его со времени его неожиданнаго отъѣзда изъ Москвы и черезъ старшаго сына требовала, чтобъ онъ пріѣхалъ къ ней.
Старшій братъ былъ тоже недоволенъ меньшимъ. Онъ не разбиралъ, какая это была любовь: большая или маленькая, страстная или не страстная, порочная или не порочная (онъ самъ, имѣя дѣтей, содержалъ танцовщицу и потому былъ снисходителенъ на это), но онъ зналъ, что эта любовь — не нравящаяся тѣмъ, кому нужно нравиться, и потому не одобрялъ поведенія брата.
Кромѣ занятій службы и свѣта, у Вронскаго было еще занятіе — лошади, до которыхъ онъ былъ страстный охотникъ.
Въ нынѣшнемъ же году назначены были офицерскія скачки съ препятствіями. Вронскій записался на скачки, купилъ англійскую кровную кобылу и, несмотря на свою любовь, былъ страстно, хотя и сдержанно увлеченъ предстоящими скачками.
Двѣ страсти эти не мѣшали одна другой. Напротивъ, ему нужно было занятіе и увлеченіе, независимое отъ его любви, на которомъ онъ освѣжался и отдыхалъ отъ слишкомъ волновавшихъ его впечатлѣній.
Въ день красносельскихъ скачекъ Вронскій раньше обыкновеннаго пришелъ съѣсть бифстексъ въ общую залу артели полка. Ему не нужно было очень строго выдерживать себя, такъ какъ вѣсъ его какъ разъ равнялся положеннымъ четыремъ пудамъ съ половиною; но надо было и не потолстѣть, и потому онъ избѣгалъ мучного и сладкаго. Онъ сидѣлъ въ разстегнутомъ надъ бѣлымъ жилетомъ сюртукѣ, облокотившись
