А самая младшая сестрица шепнула въ это время старому троллю на ухо:
— Это она узнала изъ одной норвежской пѣсни, что при свѣтопредставленіи, когда все рушится, уцѣлѣютъ будто бы однѣ норвежскія скалы. Вотъ ей и хочется попасть въ Норвегію; она страсть боится погибнуть.
— Эге!—сказалъ старый тролль.—Вотъ оно что! А седьмая и послѣдняя что умѣетъ?
— Передъ седьмой есть еще шестая!—сказалъ старый лѣсной царь,—онъ умѣлъ считать.
Но шестая не хотѣла даже показаться.
— Я умѣю только говорить правду въ глаза!—сказала она.—Поэтому я никому не нужна, да и дѣла у меня по горло: я шью себѣ погребальный саванъ!
Теперь дошла очередь и до седьмой. Что же она умѣла? Да она умѣла разсказывать сказки о чемъ угодно и сколько угодно.
— Вотъ тебѣ мои пять пальцевъ!—сказалъ старикъ-тролль.—Раскажи мнѣ сказку о каждомъ!
И она взяла его руку и принялась разсказывать, а онъ смѣялся до коликъ. Когда же она дошла до „Златоперста“, украшеннаго золотымъ кольцомъ, словно въ ожиданіи обрученія, старикъ сказалъ:
— Стой! Держи его крѣпче! Рука эта—твоя! На тебѣ я самъ женюсь!
Сказочница возразила, что онъ еще не дослушалъ о „Златоперстѣ“ и о „Петрушкѣ-Бездѣльникѣ“!
— Зимой дослушаемъ!—сказалъ старый тролль.—Послушаемъ тогда и о нихъ, и объ елкѣ, и о березкѣ, и о трескучихъ морозахъ! Тебѣ предстоитъ отличиться у насъ; тамъ, въ Норвегіи, никто не умѣетъ такъ разсказывать! Мы будемъ сидѣть въ горной пещерѣ, при свѣтѣ сосновыхъ лучинъ, и пить медъ изъ золотыхъ роговъ викинговъ. Рѣчной духъ подарилъ мнѣ парочку такихъ роговъ. И самъ онъ придетъ къ намъ въ гости и споетъ тебѣ всѣ пѣсни горныхъ пастушекъ. Вотъ веселье-то пойдетъ у насъ! Лососи запрыгаютъ въ струяхъ водопада и будутъ биться о стѣны; только не попасть имъ къ намъ! Эхъ! Хорошо въ нашей старой, славной Норвегіи!.. А гдѣ-же мои молодцы?
Да, куда же они дѣвались? Они бѣгали по полю и заду-
А самая младшая сестрица шепнула в это время старому троллю на ухо:
— Это она узнала из одной норвежской песни, что при светопреставлении, когда всё рушится, уцелеют будто бы одни норвежские скалы. Вот ей и хочется попасть в Норвегию; она страсть боится погибнуть.
— Эге! — сказал старый тролль. — Вот оно что! А седьмая и последняя что умеет?
— Перед седьмой есть ещё шестая! — сказал старый лесной царь, — он умел считать.
Но шестая не хотела даже показаться.
— Я умею только говорить правду в глаза! — сказала она. — Поэтому я никому не нужна, да и дела у меня по горло: я шью себе погребальный саван!
Теперь дошла очередь и до седьмой. Что же она умела? Да она умела рассказывать сказки о чём угодно и сколько угодно.
— Вот тебе мои пять пальцев! — сказал старик-тролль. — Расскажи мне сказку о каждом!
И она взяла его руку и принялась рассказывать, а он смеялся до колик. Когда же она дошла до «Златоперста», украшенного золотым кольцом, словно в ожидании обручения, старик сказал:
— Стой! Держи его крепче! Рука эта — твоя! На тебе я сам женюсь!
Сказочница возразила, что он ещё не дослушал о «Златоперсте» и о «Петрушке-Бездельнике»!
— Зимой дослушаем! — сказал старый тролль. — Послушаем тогда и о них, и об ёлке, и о берёзке, и о трескучих морозах! Тебе предстоит отличиться у нас; там, в Норвегии, никто не умеет так рассказывать! Мы будем сидеть в горной пещере, при свете сосновых лучин, и пить мёд из золотых рогов викингов. Речной дух подарил мне парочку таких рогов. И сам он придёт к нам в гости и споёт тебе все песни горных пастушек. Вот веселье-то пойдёт у нас! Лососи запрыгают в струях водопада и будут биться о стены; только не попасть им к нам! Эх! Хорошо в нашей старой, славной Норвегии!.. А где же мои молодцы?
Да, куда же они девались? Они бегали по полю и заду-