Жилъ-былъ бѣдный принцъ. Королевство у него было маленькое-премаленькое, но жениться все-таки было можно, а жеииться-то принцу хотѣлось.
Разумѣется, съ его стороны было нѣсколько смѣло заявить дочери императора:—Хочешь за меня?—Впрочемъ, онъ носилъ славное имя и зналъ, что сотни принцессъ съ благодарностью отвѣтили бы на его предложеніе согласіемъ. Да вотъ, ждите-ка этого отъ императорской дочки!
Послушаемъ же, какъ было дѣло.
На могилѣ покойнаго отца принца выросъ розовый кустъ несказанной красоты; цвѣлъ онъ только разъ въ пять лѣтъ и распускалась на немъ всего одна единственная роза. Зато она разливала такой сладкій ароматъ, что, впивая его, можно было забыть всѣ свои горести и заботы. Еще былъ у принца соловей, который пѣлъ такъ дивно, словно у него въ горлышкѣ были собраны всѣ чудеснѣйшія мелодіи, какія только есть въ свѣтѣ. И роза, и соловей назначены были въ даръ принцессѣ; ихъ положили въ большіе серебряные ларцы и отослали къ ней.
Императоръ велѣлъ принести ларцы прямо въ большую залу, гдѣ принцесса играла со своими фрейлинами „въ гости“; другихъ занятій у нихъ не было. Увидавъ большіе ларцы съ подарками, принцесса захлопала отъ радости въ ладоши.
— Ахъ, если бы тутъ была маленькая киска!—сказала она, но—появилась прелестная роза.
— Ахъ, какъ это мило сдѣлано!—сказали всѣ фрейлины.
— Больше, чѣмъ мило!—сказалъ императоръ.—Это прямо недурно!
Но принцесса потрогала розу и чуть не заплакала.
— Фи, папа!—сказала она.—Она не искусственная, а настоящая!
— Фи!—сказали и всѣ придворные.—Настоящая!
— Погодимъ сердиться! Посмотримъ сначала, что въ другомъ ларцѣ!—возразилъ императоръ, и вотъ изъ ларца появился соловей и запѣлъ такъ чудесно, что нельзя было сейчасъ же найти въ немъ какого-нибудь недостатка.
— Superbe! Charmant!—сказали фрейлины; всѣ онѣ болтали по-французски, одна хуже другой.
— Какъ эта птичка напоминаетъ мнѣ органчикъ покойной
Жил-был бедный принц. Королевство у него было маленькое-премаленькое, но жениться всё-таки было можно, а жениться-то принцу хотелось.
Разумеется, с его стороны было несколько смело заявить дочери императора: — Хочешь за меня? — Впрочем, он носил славное имя и знал, что сотни принцесс с благодарностью ответили бы на его предложение согласием. Да вот, ждите-ка этого от императорской дочки!
Послушаем же, как было дело.
На могиле покойного отца принца вырос розовый куст несказанной красоты; цвёл он только раз в пять лет и распускалась на нём всего одна-единственная роза. Зато она разливала такой сладкий аромат, что, впивая его, можно было забыть все свои горести и заботы. Ещё был у принца соловей, который пел так дивно, словно у него в горлышке были собраны все чудеснейшие мелодии, какие только есть в свете. И роза, и соловей назначены были в дар принцессе; их положили в большие серебряные ларцы и отослали к ней.
Император велел принести ларцы прямо в большую залу, где принцесса играла со своими фрейлинами «в гости»; других занятий у них не было. Увидав большие ларцы с подарками, принцесса захлопала от радости в ладоши.
— Ах, если бы тут была маленькая киска! — сказала она, но — появилась прелестная роза.
— Ах, как это мило сделано! — сказали все фрейлины.
— Больше, чем мило! — сказал император. — Это прямо недурно!
Но принцесса потрогала розу и чуть не заплакала.
— Фи, папа! — сказала она. — Она не искусственная, а настоящая!
— Фи! — сказали и все придворные. — Настоящая!
— Погодим сердиться! Посмотрим сначала, что в другом ларце! — возразил император, и вот из ларца появился соловей и запел так чудесно, что нельзя было сейчас же найти в нём какого-нибудь недостатка.
— Superbe! Charmant! — сказали фрейлины; все они болтали по-французски, одна хуже другой.
— Как эта птичка напоминает мне органчик покойной